Свет в окне
Шрифт:
Начав читать, однако, с трудом заставил себя оторваться: не сейчас, благо сроки не поджимают, в отличие от студенческих работ. Как принес их вчера с кафедры и вынул из портфеля, так и не притрагивался. Всего два реферата, один из них Кузнецовой. Довольно амбициозной барышней оказалась эта Кузнецова, кто бы мог ожидать. Узнав, что ее работу на конкурсе «прокатили», она пожала плечами, словно результат ей безразличен, однако Присуха видел, что она уязвлена; ничего удивительного. Дал ей на выбор один из двух рефератов и пытался угадать, какой выберет: «Чувство собственности у молодого поколения Форсайтов» или «Поэтичность “Интерлюдии” в “Саге о Форсайтах”». Выбор-то дал,
Посмотрим, посмотрим… Да где же они? Попробуй найди, если сверху журналы навалены: освобождал место для перепечатанной рукописи.
Дмитрий Иванович уселся в кресло, подвинул ближе пепельницу, взял тощие картонные папки и развязал первую. Так и есть: «Интерлюдия».
Одной папиросы хватило на то, чтобы определить, чем пользовалась студентка… как ее? Куценко, вот, – при написании реферата. Опубликованные источники, даже и переписанные от руки, в проверке не нуждаются. Доцент поставил в низу страницы раздраженную закорючку и расписался.
Какое несчастье занесло деву Куценко на факультет иностранных языков, откуда она узнала фамилию писателя Голсуорси – один бог ведает. Ладная и крепкая, будто составленная из трех тугих репок (верхняя была увенчана вязаной шапочкой), заочница уважительно моргала, прислушиваясь к его разговору с Кузнецовой. Иногда она просовывала под шапочку большой палец, чтобы почесать голову, после чего заботливо поправляла шапочку, глядясь в стекло книжного шкафа. Язык почти на школьном уровне; в реферате ни одной своей фразы не удосужилась написать. Лучше бы оставила «Интерлюдию» Кузнецовой.
Позвольте, позвольте… А где реферат Кузнецовой? Неужели лаборантка перепутала, или это я чужой прихватил? На самом верху страницы было четко написано: А. Лункане, 4-й курс. Но тему-то брала Кузнецова; кто такая А. Лункане? Или Кузнецова больше не Кузнецова – вышла замуж? Что ж, девушкам это свойственно. Они влюбляются в Голсуорси, а потом выходят замуж за паренька из техникума, обретают новые фамилии и другие интересы. Рука с папиросой замерла. Не тот ли это Лунканс, который сделал когда-то знаменитый фильм? Присуха тогда кончал гимназию и не помнил ни одного человека, кто не смотрел бы «Хуторян»… Нет, тот Лунканс умер. Родственник или однофамилец?.. Проверил, отчеркнув на полях несколько абзацев с неудачным синтаксисом, и в целом остался доволен. Придраться особо не к чему, реферат добросовестный. Какое-то другое слово в голове вертелось, но не удавалось от усталости поймать. Вольет Кузнецова свежий материал в будущую дипломную работу, вовремя разбавив ее молодыми Форсайтами, что будет полезно для защиты, чтобы дипломантку, чего доброго, не заподозрили в неуместных симпатиях к Сомсу. Получит диплом и осядет в школе. И хоть произношение у нее какое-то деревянное, будет преподавать английский по тем же учебникам, по которым сама училась.
Вспомнит ли когда-нибудь Голсуорси?
А реферат получился добротный. Вспомнил-таки машинисткино словцо!
Принялся ходить по комнате, массируя веки. Глаза устали: может, пора очки носить?
И все время, думая о защите Кузнецовой, старался представить себе, как выглядела бы на ученом совете его монография – его Главная Работа, но ровным счетом ничего из этих представлений
И не надо. Провалитесь вы со своим ученым советом.
Голсуорси мне судья, руководитель и оппонент.
26
Самое трудное в школьной практике – это составить конспект урока: скучно, длинно и бесполезно, однако без подробного конспекта никакую практику не зачтут, хоть бы ты переплюнул самого Песталоцци, это Настя поняла быстро. Опять-таки учебный отпуск на то и дается, чтобы писать эти чертовы конспекты. Особенно хорошее впечатление производит наглядность, поэтому она не жалела цветных карандашей. То, что урок не соответствует конспекту, никого не беспокоило, и Настю меньше всех.
Школа находилась где-то за железной дорогой, в так называемом Московском форштадте, который именовали Московским районом только официально. Оказалось, совсем недалеко: двадцать минут на троллейбусе. Короткая прямая улица, высокие дома и среди них – школа. Скорее даже школка: старое здание из бывшего когда-то желтым, а теперь цвета закопченной бронзы кирпича, окруженное высокими заснеженными деревьями.
Внутри, однако, было просторно, чисто и почти уютно, насколько уютным может показаться место, где надолго не задержишься. Высокие потолки, стены выкрашены голубой масляной краской. Возраст школки выдавали ступеньки лестницы: на двух первых маршах они истончились, словно подтаяли; выше, к третьему этажу, ступеньки выглядели новее.
Насте достался восьмой «Б» класс. Познакомилась она с «англичанкой» Эльвирой Михайловной, симпатичной улыбчивой теткой лет пятидесяти, которая оказалась к тому же и «немкой». Как тут было не вспомнить «попугайчика» Эльзу Эрнестовну, такую же многостаночницу.
– Вы, главное, не волнуйтесь, – мелодичным голосом говорила Эльвира Михайловна, – ребятки в восьмом «Б» славные. Класс хороший, сильный. Ну да сами увидите. На первом уроке я посижу, чтобы не сильно шумели. С любыми вопросами – милости прошу ко мне, чем смогу – помогу.
Настя вытащила было тетрадь с конспектами, но «англичанка» замахала обеими руками:
– Это вы, Анастасия Сергеевна, – она понизила голос, – для завуча приберегите, она очень ценит конспекты. Вот взгляните, на чем мы остановились в восьмом «Б»…
Славные ребятки в количестве сорока двух человек встретили Настю одобрительным гвалтом. Мальчишки показывали друг другу большие пальцы, девочки окидывали ее цепкими взглядами.
– Anastasiya Sergeyevna will be your new English teacher, – объявила «англичанка». – Please make friends.
Быстрым, легким шагом прошла и села за последнюю парту, ободрительно кивнув Насте.
Сама школа не была похожа на ту, в которой Настена училась, но «славные ребята» если и отличались чем-то от ее одноклассников, то разве что цветом и покроем школьной формы да прическами, как знакомый со школьных лет учебник сменил обложку, а более ничего. Вот и нужная страница, где двое придурковатого вида братьев Майкл и Стив приезжают с родителями из Лондона в столицу нашей Родины Москву. Когда они собрались впервые, Настя не знала, но, если судить по учебнику, Майкл и Стив повадились ездить в Москву каждый год. Накануне вечером Настя приветствовала знакомую картинку и совсем не удивилась, что отец мальчиков все так же работает на заводе (не на шарикоподшипниковом ли?), а мать по-прежнему учительствует. Намного интереснее было бы узнать, что каждый из братьев давно женился, а заводской работяга и учительница состарились и нянчат внуков – судя по школьным учебникам, время стоит на месте и ничего в жизни не меняется.