Свет во мраке
Шрифт:
Когда я поднялся еще выше, что-то заставило меня обернуться и взглянуть на дно земляной чаши.
Удивительное зрелище…
Облако смертоносного дыма замерло на месте, в нескольких шагах от него стояла высокая и худая фигура в развевающейся черной мантии. Они словно бы общались — так мне показалось. Именно что общались, а не сражались. Я могу поверить, что с тварью можно поговорить и что она обладает неким разумом, но ни за что не поверю, что чудовище, превращающее живых существ в костяную пыль за одно мгновение, можно убить одной лишь силой мысли. Может Темный был еще и боевым магом, быть может, он пытался уничтожить дымное облако,
Развернувшись, я продолжил подъем, стараясь подниматься как можно быстрее. Время решало все.
Израненная железными сапогами земля привела меня к удивительному месту. Из ставшего еще более крутым горного склона выдавался громадный камень размером с дом. Выдавался лишь частично, не больше четверти этого велика было обнажено и подставлено ветрам. У самого края зияла глубокая вертикальная трещина. Высотой в полтора человеческих роста. Шириной достаточной, чтобы пройти не поворачиваясь боком. И это не прихоть природы — на камне были отчетливы видны следы инструментов. Кто-то добросовестно стесал камень, убрал лишнее и расширил проход. И это не гномы. За последний год я достаточно насмотрелся на работу коротышек. Здесь работали не гномы. Люди. Кто-то достаточно умелый и старательный.
В шаге от трещины лежало несколько крайне крупных каменных плит. Толстые и большие. Весьма тяжелые. Очень старые, покрытые частично сорванным покровом из зеленого и желтого мха. Сомневаюсь, что смог бы поднять одну из плит в одиночку — даже со своей нечеловеческой силой. А вот три-четыре ниргала запросто справятся с таким поручением. И могу спорить, что еще сегодня плиты надежно закрывали трещину, защищая ее от посягательств ветра, дождя и незваных гостей.
Я как раз такой — незваный гость.
И вот какое дело — дверь открыта настежь.
Долго думать я не стал. Время не давало такой роскоши, как спокойное обдумывание следующего шага. Я просто шагнул вперед, затем еще раз и еще раз. И оказался в узком темном проходе. Где и замер, когда до моих ушей донесся булькающий звук наполненный дикой болью, но почему-то слишком уж тихий…
Это не стон. Не сдавленный крик. Не шепот. Не хрип. Нечто иное. Некий звук, короткий и тихий, но настолько наполненный мучительной болью, что не один истошный крик раздираемого заживо человека с ним не сравнится. В ноздри проник тошнотворный запах гнили, разложения и испражнений.
Я продолжил путь вперед. И через четыре шага оказался в небольшой каменной каморке с ровными стенами густо перепачканными чем-то черным и темно-багровым. В центре алтарный камень, занимающий большую часть комнаты. И на нем возлежал нагой человек.
Можно было бы назвать его обычным. Ведь нет никаких щупалец, он не проморожен и он совершенно точно не мертвяк. Живой человек. Мужчина. Ему где-то за тридцать. На лице нет морщин. Но его волосы и борода полностью поседели. Под прикрытыми веками лихорадочно блуждают глаза, крутятся в орбитах.
Но эти детали я заметил гораздо позднее. Не это бросилось мне в глаза с самого начала. Далеко не это. За время жизни в Диких Землях, с того момента как я очнулся после неудачной охоты на свирепого кабана и до сего дня, мне довелось повидать всякого. Много разной жути видели мои глаза. Много страданий перенес я сам и близкие мне люди, а так же и незнакомые.
Я видел гробницу самого Тариса и то, что осталось от великого некогда портового города погрузившегося в воды Мертвого озера.
Только что в низине подле Горы на моих глазах людей обращало в костяную пыль и лишь Создатель ведает куда в тот миг девались их плоть и души.
Но сейчас меня поразила неистовость мучений одного единственного человека. Ибо страдал он так страшно, если судить по его виду, что муки сильнее, судя по всему, и не придумать.
Для начала у него не было рук и ног. Ровно обрезанные и отлично залеченные культи недвижимо лежали на камне алтаря. У него был перебит хребет — раз уж он лежал столь неподвижно, как кусок мертвого камня. Дальше еще страшнее — в его груди зияла большая дыра и туда, примерно на четверть, была вставлена большая стеклянная сфера на первый взгляд вроде бы пустая, а на самом деле заполненная жизненной силой. Ну и самое ужасное было в следующем — голова искалеченного человека была запрокинута назад, он буквально упирался макушкой в алтарь, словно бы старался увидеть кого-то позади себя. Его челюсти широко раскрыты, а изо рта торчит длинная рукоять. Мне показалось, что это меч… и он очень длинный — шея несчастного неестественно расширена, внутри нее явно что-то помещено — например, лезвие меча проходящего через горло в грудь и дальше. Слышится редкое свистящее дыхание. Воздух с трудом обходит застрявшее в горле препятствие…
Дайте опомниться…
С силой проведя ладонями по замотанному повязками лицу, я вновь взглянул на несчастного, чьи глаза скосились на меня, а глотка издала новый булькающий стон. Меня невольно замутило. Стало еще хуже, когда я представил себя на месте этого бедняги.
Дайте опомниться…
Человеку обрубили руки и ноги, переломали хребет, вырвали кусок грудины и запихнули в грудь большущую сферу, уложили его тело на алтарь, запрокинули ему голову, раскрыли челюсти и вогнали в глотку что-то вроде меча, оставив снаружи лишь темную каменную рукоять.
Проклятье. Я мог представить многое, но до такого додуматься не сумел бы при всем желании.
Для чего?
Впрочем, сейчас мне не до этого. Время! Время летит! В любой момент за моей спиной могут загрохотать чужие тяжелые шаги, может раздаться голос вернувшегося Истогвия. А второго выхода отсюда нет. Я в ловушке. И стало быть решения должен принимать быстрые.
Одним большим шагом приблизившись к алтарю, я ударом левой руки выбил из груди человека жизненную сферу, а ладонью правой схватился за рукоять неведомой штуковины и решительно вырвал ее из раззявленного рта. Я понимал, что могу разорвать ему все нутро. Но так же и понимал, что несчастная жертва мечтает лишь об одном — о смерти.
Раздался стон, становящийся все дольше и громче по мере того как я вытягивал из глотки калеки непонятное оружие — а это было именно оно. Под конец стон перешел в дикий отчаянный крик. И на этот раз в крике преобладали радость и облегчение. Вместе с фонтаном темной густой крови изо рта вылетело несколько почти невнятных слов:
— Спасибо, друг, спасибо… Убей… убей быстрее… убей меня… — истерзанное человеческое тело начали бить жестокие конвульсии. Подступала агония… наконец-то она сюда явилась — ее здесь уже заждались.