Свет во мраке
Шрифт:
Я бежал прямиком к заброшенному городу. К древним руинам. Мне не составит труда попасть внутрь. На этот раз меня гнала не жгучее любопытство, а желание выжить. Среди разрушенных и заброшенных домов куда легче скрыться от преследователей. Можно постараться запутать их. А может даже и зайти им за спины…
Окружающая город высокая крепостная стена с каждым моим шагом становилась ближе и выше. Впереди показались полускрытые буйной растительностью развалины неких домов или мастерских, теперь уж не разобраться с первого взгляда. Да и не смотрел я туда — мой взор был прикован к старому брошенному городу. Руины ждали меня…
Отступление
Стоящая на возвышении неподалеку от заброшенного города башня выглядела покинутой, хотя сверкающие стекла окон и витражей, казалось бы, доказывали обратное. Из открытого окна расположенного не слишком высоко от земли, доносились сдавленные причитания, тоненькое рычание, кашлянье и хрипы.
Стоявший у подножья башни Истогвий заложил большие пальцы рук за кожаный ремень и, глядя вверх, задумчиво ожидал. Девушка рядом с ним так же сохраняла молчание. Про прочих их спутников и говорить нечего. Здесь был не весь ловчий отряд посланный по следу наглого вора — трое уже взяли еще теплый след и бежали по нему в сторону города. Глупый чужак все же решил спрятаться среди руин. А ведь его предупреждали — там живет смерть…
Девушка едва заметно повела плечом, будто бы готовясь к прицельному броску ножа. Над широким подоконником показалась неимоверно тощая костистая рука с вцепившимися в камень грязными пальцами. Черные ногти заскрипели, жалобное оханье и причитания стали громче. Следом показалась и морда некой мерзкой твари, сморщенная, искаженная, щерящаяся в злобном и одновременно испуганном оскале редких гнилых зубов и мертвенно бледных десен. Налитые кровью глаза пугали расширенностью плавающих зрачков, что с трудом сфокусировались на земле внизу и уткнулись на нежданных гостей спокойно стоящих и выжидающих. Раздалось обреченное всхлипывание, короткий сдавленный стон и неведомая тварь дернулась в судороге, ударилась лицом о камень подоконника и медленно сползла обратно внутрь башни.
Спустя малый отрезок времени Истогвий, в чьем голосе слышалось отчетливое удивление, произнес:
— Он умер… что-то лопнуло в его гнилой голове…
— Пустая трата жизненной силы — тихо фыркнула Истолла.
— О… ожил… — в голосе дядюшки Истогвия послышалось больше удивления — Скребется на полу… пытается встать… слышишь?
— Слышу — кивнула девушка, продолжая держать ладони на рукояти хорошо отточенного кинжала — Это не слова. Даже не бормотания. Бессмыслица исходит изо рта его…
— Мозговой удар. И восстановление столь грубое и неумелое… это не практикующий Искусство мудрец, а лишь жалкий недоучка нахватавшийся самых вершков.
— Добить его?
— К чему пачкать руки и одежду ради милосердия к подобному… существу… нет. Мы последуем за беглецом. А сюда вернемся после завершения задания. Проверим, жив ли никчемный старик и осмотрим башню. Если там есть хорошие вещи, то они не должны пропасть. За мной!
Взмахнув полой плаща, дядюшка Истогвий направился к стоящим неподалеку лошадям. Дочь верной тенью последовала за ним, шагая с бесшумной хищной грацией грозного зверя. Ее лицо было спокойно. Не выражало ровным счетом ничего кроме равнодушной уверенности. Но внутри ее полыхало жгучее пламя злости направленной на клятого чужака сумевшего опозорить ее перед отцом. Истоллу успокаивало одно — знание, что наглец причинивший им столько бед оказался настолько силен и живуч, что умудрился ускользнуть из рук и ее отца. Она мечтала лишь об одном —
Да… это и будет ее триумф.
Припавшая к земле уродливая нежить глубоко взрыла длинными когтями землю, приподняла сдвоенную голову, взглянула восьмью глазами на открытое окно башни, издав клекочущий крик голода. Но окрик Истогвия подействовал не хуже удара бича, и смирившаяся тварь помчалась к городу, оставив угасающую старческую жизнь нетронутой.
Лежащий на спине под окном Иллар Затворник уставился бессмысленным взглядом в потолок. Его губы кривила слюнявая кривая усмешка, пальцы вытянутых безжизненно рук трепетали как крылья умирающих птиц.
Отступление второе.
Истогвий задерживался… слишком, слишком долго его нет.
Перед отбытием в погоню за чужаком Истогвий принес Первому Раатхи вещи принадлежащие вору. Ниргальи доспехи и сумку содержащую немного провизии, дорожных вещей, а так же некую шкатулку и старую книгу. Последние два предмета были интересны больше всего. Вскоре ему отправляться к Тарису, пока же он просто скучал, ожидая вестей от Истогвия. Время почти настало… а он снова не готов. Было отчего отчаяться, но подобная слабость ему неведома. Он ждал много веков. Подождет и еще немного.
Первым делом Первожрец открыл шкатулку, вытряхнул ее содержимое на ладонь и удивленно усмехнулся. Сломанный костяной кинжал с лезвием необычной формы и драгоценным камнем тускло сверкающим в навершии рукояти. Кинжал тут же попытался впиться, вгрызться в мягкую ладонь, затем ударил волной энергии несущей в себе жесткий приказ. Первожрец улыбнулся шире, оскалив редкие и остро заточенные клыки. Форма его зубов, десен, самого рта и челюстных костей могли меняться по его воле, как и все остальное в теле. Что неудивительно — его познания в древнем Искусстве колоссальны.
Сломанный костяной кинжал понял ужасающую силу того, кто столь безбоязненно положил его к себе на ладонь. И разумная вещь затаилась, затихла, драгоценный камень потух…
Ему знакома эта достаточно умелая, но далеко не совершенная поделка. И он знал из чьих рук вышли сии рабочие инструменты. Глупый мальчишка Тарис мечтал стать не только Императором, но и Верховным Раатхи. Ему грезилось, как он стоит на вершине громадного зиккурата и точными движениями вспарывает животы вопящих от ужаса и боли жертв. Он мечтал славить самого Темного! Глупые мечты глупого юнца…
Вернув кинжал обратно в шкатулку и, не обратив внимания на его тихую и едва слышную мольбу, Раатхи взялся за книгу. Обложка удивительно прочна, хотя и несет на себе следы времени. Листы отмечены пятнами сажи, крови и воды, либо пота. Он хотел лишь взглянуть разок, прочесть пару строк, но чтение неожиданно захватило его и поглотило на несколько часов…
Длинные бледные пальцы с чрезмерно длинными ногтями осторожно подцепили страницу потрепанной книги и перевернули ее. Едва заметно светящиеся зеленоватым светом глаза уставились на текст написанный четким почерком. Послышалось задумчивое хмыканье, Первожрец внимательно читал, и с каждым мигом охватившее его беспокойство становилось сильнее.