Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
— Это не план, — меня осенила идея саботажа. В клинику к Беловой я больше не собиралась, да и подбивать ее на апокалипсис — увольте. Снизив голос до заговорщического шепота, я сообщила подружкам: — Это история семьи Марго Бежовой.
Девицы придвинулись ближе, внимая каждому слову.
— Правдивая, без купюр. Хотела использовать ее, надеясь на некую компенсацию, ну вы меня понимаете, но московская сучка оказалась калачом тертым — не повелась.
— Так, а чо? Ты типа, пыталась ее шантажировать? — догадалась Криштовская.
— Ага, только вот напоролась на фигу без масла. Чуть пинка под зад не получила.
— Не хило!
— Сколько за нее хочешь? — по-деловому спросила Регина, стрельнув глазами на папку.
— Нисколько. Дарю. Только учти, у Бежовой есть покровитель, очень влиятельный, кто-то из родни. Этот хмырь работает в спецслужбах, и звезда у него на погоне только одна, зато большая. Ты меня поняла?
— Ген-генерал, что ли? — икнула она.
— Так точно. Смотри, не нарвись, Регина. Я вот, как видишь, самоустраняюсь, — я развернулась и вышла из бара, из "Империала".
Накрапывал дождик, мелки и мерзкий, морось. Захотелось дать деру из этого города, с этой планеты, но увы, не сбежать, ни от Мирославы, ни от себя. Остается только подцепить палача.
^
Глава 24. Побег
В четверг вечером я приняла душ. Если уж бежать, то чистой, неизвестно еще, куда повезет меня Зиг. Вдруг там не будет элементарных удобств. Я представила, как мы прячемся в темном сыром подземелье с тараканами и крысами, и вздрогнула.
В десять вечера медсестра принесла мне очередную порцию пилюль. Я сделала вид, что проглотила их.
— Спокойной ночи, Алиса Сергеевна, — она выключила свет.
— И вам спокойного дежурства.
Дверь тихо затворилась за ней. Я выплюнула непроглоченные таблетки в салфетку, скомкала ее и спрятала под матрацем, потом смою в унитаз. Следующие полчаса я прислушивалась к звукам за дверью. Клиника медленно отходила ко сну. Когда в коридоре все стихло, я прокралась к шкафу. Нащупав в потемках сумку, я вытащила из нее одежду и шмыгнула в ванную, где и переоделась. Больничные тряпки я просто бросила на пол.
Настал черед избавиться от наследия Пустырникова. Я посмотрела в зеркало — багровый шрам на макушке был отвратителен, неуместен. Я провела по нему кончиками пальцев — чешется, зараза. Надеюсь, я больше не попадусь медперсоналу на глаза. Сосредоточившись, я представила, как грубый рубец светлеет и рассасывается. Минуту ничего не происходило, но потом отражение стало меняться: шрам съеживался и выцветал. Я не стала доводить дело до конца, оставив тонкую розовую полоску. Зиг видел меня с забинтованной головой, если придется при нем снять платок, то могут возникнуть вопросы, совсем мне не нужные. По той же причине я не стала отращивать волосы. Головокружение в этот раз не посетило — хороший знак. Напоследок я повязала подаренный Алкой платок как бандану.
Куртку и сумку я пока оставила в шкафу, а обувь поставила под кровать, задвинув в угол, за тумбочку, чтоб не было заметно, если кто-то ненароком заглянет в палату. Стоило только натянуть на себя одеяло, как дверь бесшумно отворилась, пропуская быструю тень.
— Зиг? — удивленно прошептала я. Мой спаситель явился на час раньше намеченного срока.
— Да. Ты готова? — черная фигура материализовалась у моей кровати. Шапка-балаклава надежно скрывала лицо, но голос вроде принадлежал Зигмунду.
— Это, правда, ты? — я решила перестраховаться, а то кто его знает, кем мог оказаться этот "спецназовец".
— Сомневаешься? — он приподнял край балаклавы, сверкнув белозубой улыбкой. Сомнения улетучились, это его квадратный подбородок, и его оскал.
— Проявляю бдительность.
— Молодец! Доверяй, но проверяй, — процитировал он незабвенного вождя всех народов. — Готова идти?
— Пара секунд, — я достала из-под подушки мобильник и положила его в карман джинсов. Затем обулась. Обойдя Зига, я взяла из шкафа сумку и надела куртку. — Теперь готова.
— Пошли, — он скользнул к двери, выглянул наружу и вышел.
Я последовала за ним. Медсестра спала за столом в коридоре, положив голову на руки. Мы прокрались мимо нее и свернули к пожарной лестнице.
— Над камерами ты опять поколдовал? — шепотом спросила я, заметив парочку по дороге.
— Что-то в этом роде, — он поторопил меня жестом.
Вот и дверь пожарного выхода. Лестница. Мы спустились на первый этаж. В конце длинного коридора был пропускной пункт. За стеклом вахтерской мирно похрапывали два охранника, проходи, кто хочет. Сердце билось набатным колоколом, казалась, его стук вот-вот разбудит уснувшую вахту. Мы вышли наружу, прохладный воздух бодрил. Я вздохнула, унимая лихорадочное сердцебиение.
Зигмунд взял меня за локоть и повлек за собой. Спотыкаясь, я еле поспевала за ним. Рановато мне еще бегать, но надо отдать ему должное, он не требовал от меня большей скорости, чем та, на которую я была сейчас способна. Мы пересекли усыпанный листьями парк. Я пыталась ступать тихо, не шуршать листвой, как это делал он, но не получалось.
Вспомнилось детство. Мы с Вовкой частенько гуляли по осеннему парку. Шли туда после школы, вместо того, чтобы топать домой, как остальные дети. Собирали каштаны, играли ими в футбол. От души шуршали листьями, подбрасывали их вверх, смеялись и гонялись друг за дружкой.
Ограда была уже близко. Я заметила в ней неприметную калитку, едва различимую в свете далекого фонаря. Нас бесшумно догнал доберман. Зиг глянул псу в глаза. Тот упал на брюхо и тихо заскулил, прикрыв передними лапами морду. Я даже испугаться не успела. Собак я вообще-то не боюсь, люблю живность, но со сторожевым псом при исполнении не поладишь. А Зиг смог, прямо Мастер собак. Он открыл калитку, пропуская меня вперед.
— Ты лихо управляешься с четвероногими.
— С двуногими тоже, — он вел меня вдоль пустынной улицы.