Светлая полоска Тьмы
Шрифт:
Сумку Зигмунд в багаж не сдал. Наблюдая, как она медленно движется через сканер, я размышляла о том, где он спрятал оружие. Рамка промолчала, когда он через нее проходил. Сумка тоже не вызвала переполоха у секьюрити. Неужели оставил пистолет в машине? Но даже без него он был опаснее всей охраны аэропорта. Верзила-пограничник косился на него с явной опаской, хоть и был на полголовы выше, шире в плечах, к тому же вооружен. Зиг же безмятежно взирал на него. Он был спокоен как удав, а ведь вез с собой похищенную женщину, да еще и по фальшивым документам. Вот сейчас я открою рот и заору: "Спасите, похищают!" Что он будет делать?
Зиг бросил на меня короткий взгляд, будто выстрелил, и едва заметно качнул головой. Меня холодный пот прошиб. Он что, мысли читать умеет, или у меня на лице все написано?
Оказавшись в зале отлетов, мы отправились в кафе, позавтракать.
— Ты телепат? — обрушила я на него свои подозрения, когда он принес кофе и кексы.
— Нет. Просто у тебя такое лицо было, будто ты сейчас завопишь: "Спасите!"
Я выдохнула. Физиогном — еще не телепат. Надо бы при нем получше скрывать свои эмоции.
Через полчаса началась посадка — мы прошли на борт Боинга "Люфтганзы". Наши места находились в хвосте, сказался поздний check-in. Я впервые попала в салон самолета, раньше как-то не доводилось летать. Стало боязно, припомнились авиакатастрофы, о которых кричали СМИ. Зиг, словно почуяв мой страх, сказал:
— Не дрейфь, это самый безопасный вид транспорта. В автомобильных авариях погибает гораздо больше людей.
— Но там есть шанс выжить, а здесь — нет.
— Тогда дрожи как осиновый лист до самой посадки.
— "Добрый" ты.
— Да, я злой, даже очень.
— А то я не заметила.
— Ты еще много обо мне не знаешь.
— Так просвети.
— Не здесь. Кстати, перестань бояться. Даже если эта "птичка" грохнется — на нас и царапины не останется.
— Откуда такая уверенность?
— Приходилось падать. Как видишь, жив и здоров.
— Как тебе это удалось?
— Магия. "Защитный пузырь" — заклятие такое. Внутри можно даже кромешный Ад пережить.
— Здорово! Спасибо, мне полегчало.
— Обращайся, — он одарил меня своим фирменным оскалом.
Нас заставили пристегнуть ремни. Стюардессы провели инструктаж аварийных ситуаций, сначала на английском, потом на немецком. Лайнер вырулил на взлетную полосу и начал разбег. Я вжалась в кресло, вцепившись в подлокотники, но все прошло гладко. Пока набирали высоту, уши слегка закладывало. Зиг посоветовал открыть рот, чтобы уменьшить давление на барабанные перепонки. Помогло.
Зигмунд галантно уступил мне место у иллюминатора. Я глазела на серо-коричневый пейзаж внизу. Вспаханные после уборки поля. Терриконы. Унылая неприглядность поздней осени, когда листья с деревьев уже облетели, а снег еще не выпал. Потом все поглотили облака, белогривые лошадки. В голове завертелась песенка из мультфильма, где медвежонок скакал по небу на облаках-лошадках — стало почти весело. Зиг сидел рядом как изваяние: не говорил, не двигался, казалось, не дышал. Его глаза были полу-прикрыты. Я задала ему пару вопросов. Он их проигнорировал — пришлось отстать.
Нам подали ланч: ризотто, булочка, джем, напитки, даже вино в маленьких бутылочках. Я взяла красное. Несмотря на тот мизер алкоголя, что там присутствовал, я опьянела сильнее, чем предполагала.
Приземлились мы мягко — салон разразился бурными аплодисментами экипажу, словно они развлекали публику на подмостках. Это показалось странным. Кто хлопает таксисту или машинисту поезда — никто. С другой стороны, три часа наши жизни находились в их руках — почему не устроить бурные овации за то, что все-таки долетели. Зигмунд в ладоши не хлопал, да и сидящий рядом с ним немец тоже. Похоже, для европейцев удачный полет — норма, а не супер-шоу.
Багаж был при нас, потому мы сразу направились к выходу. Германия встретила мелким дождем, но было тепло, градусов десять — двенадцать. Воздух пьянил чистотой, несмотря на близость аэропорта и обилие транспорта.
Зиг включил мобильник и с кем-то поговорил по-немецки, затем повел меня на стоянку автомобилей. Нашей целью оказался черный внедорожник, без понятия, какой марки, я в них совсем не разбираюсь. Рядом поджидал высокий бритый наголо немец. Дождь он будто не замечал. Они с Зигом о чем-то поговорили. Меня он ему не представил, да тот и не смотрел в мою сторону, словно я невидимка. Вручив Зигу ключи от авто, незнакомец пошел к стоящей рядом "Ауди", где его дожидался водитель.
— Скинхед? — спросила я, когда их автомобиль отъехал.
— Нет. Гюнтер просто рано облысел — вот и сбривает то, что осталось. Бритый лучше, чем лысый.
— Разумно. К тому же череп у него знатный — такой можно и напоказ выставлять. А кто он вообще такой?
— Должник.
— Что, джип задолжал?
— Жизнь.
— Ты его спас?
— Нет, пощадил, — Зиг захлопнул багажник, предварительно запихнув туда сумку. Он был набит кучей всякой-всячины, но я не успела рассмотреть, какой.
— За что ты собирался его убить?
— Он влез туда, куда не следовало и узнал то, что ему знать не стоило.
— Жертва любопытства, значит.
— Работы.
— И кем он работает?
— Внешняя разведка.
— Ого! — присвистнула я. — Надо же, где у тебя должники водятся.
— Поехали, до Братиславы еще шесть часов добираться.
В этот раз он позволил мне сесть на переднем сиденье рядом с собой.
Немецкие автобаны — мечта автомобилиста: широкие, гладкие, как стол, ни единой колдобины. Зиг разгонял машину до максимально-разрешенной скорости. Мы буквально пролетели остаток Германии и въехали в Австрию. Никаких шлагбаумов или пропускных пунктов не преградило нам путь. Лишь указатель: "Добро пожаловать в Австрию!" на английском и немецком напутствовал нас. Здорово все-таки жить без границ.
Я всегда мечтала путешествовать, увы, только мечтала. Постоянно находились причины не покидать родные пенаты или отговорки: отсутствие средств, принципы, хандра. Меня будто что-то держало взаперти, не пускало, связывало. И вот теперь я ехала по Европе, рассматривая проносившейся мимо пейзаж.
Здесь было больше красок. Деревья еще не расстались с листвой. Травка зеленела. Поля пестрели лоскутным одеялом. Они были такими маленькими по сравнению с нашими бескрайними просторами. Крохотные, но частые деревеньки: пара улиц, иногда церквушка, чей шпиль торчал над черепичными крышами окрестных домов. Луга с пятнистыми коровами, лошади в загонах, даже лохматые пони. Я думала, они бывают только в цирке. Кому сейчас нужны в хозяйстве лошади, а тем более пони? Но здешние фермеры нашли им применение. Местность была холмистой, вдали возвышались седые Альпы. Дождь прекратился — выглянуло солнышко. Снег в горах засиял ослепительной белизной.