Свингеры
Шрифт:
Кивнула. Бакир был из той породы людей, которые к врачам обращались, лишь когда припекало.
— Что он говорит? На что жалуется?
— В том-то и дело, что ни на что! Строит из себя здорового.
— А мама?
— Ну, что мама, Кать? Ты же знаешь, что она против отца не пойдет. Я ничего от них толком не смог добиться. Наверное, надо ехать.
Тимур свел брови, почесал отросшую за день щетину и снова на меня уставился.
— Я поеду с тобой.
— Нет, езжай к мальчишкам.
— Я могу попросить Нину Львовну задержаться, —
— В этом нет необходимости, Кать. Говорю же, толком ничего неизвестно. К тому же при тебе отец может стесняться.
— Ну, как знаешь, — не стала настаивать я. Взяла сумочку и вдруг вспомнила, что по милости Алмазова осталась без колес. — Сейчас, только попрошу Николая меня подкинуть. Если он еще не уехал — рабочий-то день закончен.
— Черт! — выругался Тимур. — Звони. Если что, я тебя отвезу, а потом вернусь в город.
счастью, оказалось, что Николай на месте. Мы с Тимуром разъехались в разные стороны. Вот и весь праздник… Я загрустила. Отвернулась к окну. Через залитые дождем стекла проносящийся мимо пейзаж казался незнакомым и сюрреалистичным. Было еще светло, но из-за непогоды фонари включили пораньше. Я грустно улыбнулась — даже их обычно праздничный желтый свет сегодня был каким-то тусклым и невеселым.
— Какая ранняя осень в этом году, ты гляди, — покачал головой Николай, включая дворники. Я молча кивнула. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Лишь сидеть у окна, закутавшись в плед, и ни о чем не думать. Дальше мы ехали молча.
Тимур задерживался. Я отпустила Нину Львовну, накормила ужином мальчиков, и пока они рубились в приставку, заставила себя позаниматься на беговой дорожке. Слезла с нее, лишь когда окончательно выбилась из сил. Выглянула во двор, но ничего нового не увидела. Машины Тимура не было. Позвонить? А вдруг помешаю… Я нерешительно покрутила в руках телефон. Из комнаты Дамира послышались крики. Я покосилась на часы и пошла разгонять мальчишек по койкам.
— Йес! Я его замочил! Нет, ты видел, малой?
— Мальчики, уже пора укладываться. По очереди в душ и спать.
— Ну, ма! Только полдесятого… — заныл Дамир.
— Вам в школу через три дня. Пора возвращаться к какому-никакому режиму.
— Мы даже отца не дождались! — упрямился сын.
— У него дела. Дедушка заболел — там нужна помощь.
— Чур, я первый мыться! — заорал Назар, понимая, что выторговать лишнего времени на игру не удастся, а тут такой случай хоть в чем-то обставить брата. Я улыбнулась, глядя вслед его удаляющимся розовым пяткам.
— Такой ребенок! — фыркнул «взрослый» Дамир. Я сделала серьезное лицо и торопливо вышла из комнаты, чтобы не подавиться сдерживаемым из последних сил смехом.
Некоторое время спустя в доме, наконец, стало тихо. Я тоже быстро обмылась, надела сексуальную сорочку из тех, что купила в попытке вернуть угасающий интерес мужа, и уставилась на себя в зеркало. Мне было ужасно жаль, что наши планы на вечер сорвались,
В небольшом погребе у нас хранилась довольно неплохая коллекция вина. Я выбрала чилийское красное. Оно было сладким, терпким и выдержанным… Как мои чувства к Тимуру. Знаете, бытует мнение, что со временем любовь ослабевает. Перерастает в чувство привязанности и дружбы. Не знаю… Мне все время казалось, что так склонны думать лишь те, кому не посчастливилось встретить своего человека. Мне тридцать пять, а Тимура я знаю с первого класса. Нет, я не берусь утверждать, что влюбилась в него семилеткой, но… Даже если это случилось чуть позже — моим чувствам больше двадцати лет. И за это время они не ослабели. Напротив, кажется, даже стали сильней, острей, неистовее. Алмазов был моим наркотиком. Привыкание было, да. Но я прекрасно знала, как с ним бороться, чтобы вновь и вновь чувствовать необходимый приход. Я просто каждый раз увеличивала чертову дозу. Пока меня не кинул поставщик дури.
От последней мысли я ухмыльнулась. Не дожидаясь Тима, открыла бутылку, плеснула себе в бокал и кинула на гриль два куска отборной вырезки. К черту диету. Урчание мотора БМВ мужа я услышала, когда мясо покрылось красивой золотистой корочкой. Хлопнула дверь. По дому прокатился звук приближающихся шагов. Я выключила гриль, вытяжку и обернулась к мужу.
— Все же празднуешь?
— Как видишь. — развела руками. Грудь, нескованная бельем, шевельнулась. Тонкое кружево оцарапало соски. Они напряглись и проступили отчетливее. Я облизала губы: — Присоединишься?
Тимур прошел через кухню, тяжело опустился на барный стул и кивнул:
— Конечно.
Я улыбнулась. Поставила перед ним тарелку и, не сдержавшись, коснулась губами шеи.
— Что там у родителей?
— Не знаю, — Тимур сокрушенно покачал головой. — Отец похудел, осунулся… Морщится при ходьбе. А когда спрашиваем, что болит — отвечает, что все нормально.
— А в больнице что сказали?
— Да ничего! Он ведь в обычную попал. А там… кому он нужен. Не захотел обследоваться — они и не настаивали.
— Что думаешь делать? — Я встала у Тима за спиной и принялась растирать его скованные напряжением плечи. Пиджак он скинул сразу, как только вошел.
— Завтра договорюсь с Боголюбовым. Пусть его нормально обследуют.
— Ну, и правильно.
Массаж я закончила поцелуем. А потом уселась напротив Тимура и взялась за приборы. Мясо немного остыло, но меня это совершенно не волновало. Жара мне хватало и так. Он тлел в глазах Алмазова и оставлял на моей коже ожоги. Но было в этом взгляде что-то еще. То, что заставляло меня беспокоиться. Он разлил вино — я пригубила, наблюдая за мужем из-под ресниц.