Свирепая справедливость
Шрифт:
«Да, – решил Питер, – они уйдут. Заберут своего раненого и исчезнут. – Он был уверен, что не дал им никаких намеков на то, кто он такой на самом деле. – Хорошо бы допросить одного из них, подумал он и поморщился от острой боли в плече».
Он ждал еще десять минут, неподвижный и настороженный, подавляя накатывавший приступами озноб, потом неслышно встал и пошел к реке. «Мазерати», должно быть, догорел, потому что небо было совершенно черным и, ориентируясь, приходилось полагаться только на чувство направления. И хотя Питер считал, что остался один, тем не менее, через каждые пятьдесят ярдов он останавливался, чтобы прислушаться
Наконец он услышал реку. Она шумела прямо перед ним, очень близко. Питер прибавил шагу и в темноте едва не свалился с берега. Там он немного посидел – плечо теперь болело немилосердно, а холод отнимал силы.
Особенно неприятной представлялась перспектива переправляться через речку вброд. Уже несколько дней непрерывно льет дождь, течение быстрое и мощное; вода, несомненно, ледяная и будет ему не по пояс, а скорее по плечи. Всего в нескольких сотнях ярдов ниже по течению должен был быть мост, и Питер встал и пошел по берегу.
Холод и боль не давали сосредоточиться, и Питеру приходилось прилагать большие усилия, чтобы оставаться начеку. При каждом шаге, прежде чем ступить, он ощупывал поверхность перед собой, «кобру» держал в вытянутой правой руке, чтобы не промедлить с выстрелом, и постоянно моргал, выгоняя из глаз капли дождя и холодный пот боли и страха.
Но предупредило его обоняние, острый запах турецкого табака. Этот запах ему никогда не нравился. Питер ощутил его мгновенно, хотя тот был очень слабым, и застыл на полушаге, пытаясь осмыслить неожиданность. Он почти убедил себя, что остался один.
Теперь он вспомнил шум мотора на дороге и понял, что люди, устроившие такую сложную засаду – поддельное дорожное происшествие, полицейский фургон, мундиры, – конечно, постараются заранее изучить район между засадой и тем местом, куда направляется жертва.
Они теперь лучше Питера знают расположение реки и моста и сразу поняли тщетность преследования по лесу в темноте. Умнее было проехать вперед и подождать, и они решили затаиться на берегу или на мосту.
Теперь Питера тревожила только их настойчивость. Сейчас они уже должны были знать, что перед ними не Магда Альтман... и вдруг, напряженно размышляя, он припомнил «ситроен», увязавшийся за ним от Елисейских Полей. Ничего случайного тут не было, и Питер медленно завершил шаг, посередине которого замер.
Он стоял совершенно неподвижно, сгруппировавшись, приведя мышцы и нервы в боевую готовность, но вокруг было темно, а шум воды заглушал все звуки. Если замереть надолго, противник обязательно зашевелится, и Питер ждал, терпеливо, точно леопард в засаде, хотя холод пронизывал до костей, а по щекам и шее текли струи дождя.
И человек наконец выдал себя. Хлюпнула грязь, зашелестела об одежду ветка. Потом наступила тишина. Он был очень близко, футах в десяти, но их окутывала кромешная тьма, и Питер очень осторожно повернулся на звук. Старый фокус: выстрелить и при свете вспышки сразу же выстрелить вторично. Но их было трое, а очередь из ручного пулемета с десяти футов рвет пополам. Питер ждал.
И тут выше по течению снова послышался шум двигателя, слабый, но приближающийся. И сразу кто-то негромко свистнул: двойной восходящий сигнал в сторону моста, явно условный знак. Хлопнула дверца машины – гораздо ближе, чем шумел мотор, взвыл стартер, заработал другой двигатель, более мощный, за пеленой дождя зажглись фары, и Питер, моргая, уставился на
В ста ярдах впереди через реку был переброшен мост. Между его опорами струилась вода – сверкающая, черная, как только что добытый уголь. У въезда на мост стоял синий фургон; вероятно, он поджидал Питера, но теперь отъезжал, по-видимому, вспугнутый шумом мотора машины, приближавшейся со стороны «Ла Пьер Бенит». Водитель гнал фургон обратно к главной дороге, фальшивый жандарм бежал рядом, пытаясь на ходу запрыгнуть в открытую дверцу, его плащ хлопал на ветру. Из темноты, совсем рядом с Питером, вдруг послышался тревожный возглас:
– Attendez! [28]
Третий не хотел оставаться и побежал вперед, уже не таясь. Питер видел его со спины: он бежал, отчаянно размахивая ручным пулеметом, хорошо освещенный фарами фургона, всего в десяти футах от Питера. Промахнуться было невозможно. Питер машинально поднял пистолет – и лишь перед тем, как нажать на курок и прострелить бегущему спину, сумел побороть искушение. Выстрел в спину, с такого расстояния – просто убийство? Питер давно избавился от подобных джентльменских рассуждений. От выстрела его удержала необходимость получить информацию. Следовало узнать, кто эти трое, кто их послал и за кем.
28
Подождите (фр.). – Прим. перев.
«Брошенный» оставил всякие попытки конспирации и бежал так, словно догонял автобус. Питер увидел возможность взять его. Они поменялись ролями, и теперь уже Питер бросился вперед, переложив «кобру» в раненую левую руку.
В четыре шага, пригибаясь, чтобы не попасть в поле периферического зрения, он догнал бегущего и хотел, обхватив его здоровой рукой за горло, провести полунельсон с поворотом, который лишил бы противника ориентировки, и только потом ударить его пистолетом по виску.
Однако этот человек оказался проворным, как кошка. Что-то предупредило его – может быть, хлюпанье промокших туфель Питера. Он пригнул подбородок к груди, ссутулил плечи и начал разворачиваться лицом к нападающему.
Питеру не удалось схватить «брошенного» за горло. Он ударил его локтем в зубы, но неожиданный разворот противника слегка выбил его из колеи. Имей Питер возможность свободно действовать левой рукой, он все же уложил бы противника на лопатки, но тут сразу понял, что потерял преимущество. Противник напряг шею, вырываясь, и Питер ощутил, что у него стальные мышцы.
Ствол у ручного пулемета короткий. Как только разворот будет завершен, его можно прижать к телу Питера, и очередь разрежет того на куски, точно пила.
Питер слегка изменил захват: больше не сопротивляясь повороту, он перенес всю свою тяжесть и силу здоровой руки в том же направлении. Противники развернулись, слаженно, как пара вальсирующих, но Питер знал – едва они оторвутся друг от друга, как «брошенный» снова получит смертельно опасное преимущество.
Единственный шанс – река, подсказало чутье, и, не дожидаясь, пока преимущество перейдет к противнику, Питер, не выпуская головы «брошенного», метнулся в сторону.
Они полетели в темноту, Питер – первым. Он подумал, что, если внизу камни, он будет раздавлен весом противника.