Свободная любовь. Очарование греха
Шрифт:
Она была бледна, глаза ее горели, устремленные куда-то в пустоту.
Фанни беспокойно топталась от окна к двери.
— Пейте же ваш кофе, — сказала она.
— Я спала, — шептала Рената, — а теперь мне кажется, что я могла бы целыми неделями только сидеть и плакать. И при этом у меня безумно бьется сердце.
— Вам непременно надо пойти к доктору.
— От этой болезни доктор не спасет, Фанни.
На противоположной стороне улицы послышались легкие, торопливые шаги, заставившие Ренату выглянуть в окно. Она вздрогнула и невольно протянула руку. Спешившая куда-то девушка остановилась и, защищая рукою глаза от солнца, посмотрела в сторону Ренаты; потом быстро подошла к окну и протянула ей руку.
— Вы всегда куда-то спешите, Мириам, — с застенчивой улыбкой сказала Рената.
— Ах, как хорошо, что я вас нашла!
Рената испугалась, вглядевшись пристальнее в заплаканное лицо молодой девушки.
— Выйдите ко мне. Или, может быть, мне прийти к вам?
— Нет, я сейчас выйду, — поспешно ответила Рената, начиная дрожать от какого-то странного предчувствия. — Большое вам спасибо, Фанни, — пробормотала она, надевая шляпу. — Прощайте!
Мириам ждала у дверей, нервно теребя перчатку.
— Мой брат болен, — с трудом выговорила она.
— Ваш брат, Агафон?
— И я должна к нему ехать, — сдавленным голосом продолжала Мириам.
— Где же он?
— Он заболел в Моравии. Его поместили у одной крестьянки. Я получила телеграмму от местного доктора. Агафон хотел повидаться со мной, я должна была через неделю выехать к нему, и вдруг случилось это. В телеграмме сказано, что у него болезнь сердца.
— И вы, конечно, сейчас же едете, Мириам?
— Ах, как я вас искала, Ренэ!
— Не называйте меня так. Меня зовут Рената, Рената Фукс. Тогда все было ложь.
Мириам схватила Ренату за руку.
— Я сразу догадалась, что вы не та, за кого себя выдавали. Я все знаю о вас, мне рассказали.
— Мириам! — Лицо Ренаты вспыхнуло. — Зачем же вы меня искали? Я тоже искала вас, сама того не сознавая.
— Дарья уехала. Мы с нею жили вместе с февраля, и только неделю тому назад Дарья уехала с… — Мириам пошатнулась, в глазах ее выразилось отчаяние. — Пойдемте ко мне, — сказала она, немного оправившись, и они вошли в дверь одного из маленьких домиков.
Бросившись на кровать, Мириам беззвучно зарыдала. «Агафон, Агафон!» — шептала она среди рыданий. Рената тихонько гладила ее по плечу. В комнате царил беспорядок. Платья и белье были вынуты из шкафов, на столе стоял нетронутый завтрак и лежала развернутая телеграмма.
— Поедемте со мной, Рената, — сказала Мириам, вставая. — С вами мне будет легче. Вы не можете себе представить, каково у меня на душе. Помните, вы мне подарили в Цюрихе свой портрет? Я его послала зимой Агафону. Некоторое время спустя он прислал мне портрет обратно с надписью: «Держись крепко этой девушки, Мириам». Это меня тогда удивительно взволновало. Через два дня я встретила вас на улице и не могла даже поговорить с вами.
Рената ничего не ответила. В ее душе зазвучала какая-то отдаленная и неуловимая, но необыкновенно приятная и полная мелодия.
— Вы поедете со мной, Рената? — с мольбою продолжала Мириам. — Видите ли, если я поеду одна… я не могу говорить с чужими людьми. Все они кажутся мне животными. Целую неделю я сидела взаперти, не решаясь выйти на улицу.
— Но что же случилось?
— Вы поедете со мной?
— Мне не на что ехать. Вы не можете себе представить, как я бедна.
— Рената, не говорите о пустяках, не огорчайте меня. Мы едем сегодня же, в час дня, и в семь будем уже там. У меня все предусмотрено.
— Тогда мне придется съездить домой.
— Возьмите и меня с собой. Я не хочу оставаться одна.
Она послала девушку за извозчиком. Пока они ехали, Мириам все время говорила тихим голосом, судорожно сжимая руки.
— В октябре Дарья ездила в Голландию, где живет ее муж. В январе она вернулась и сказала мне, что получила развод. Я была рада ей, и мы поселились вместе. В том же доме жил еще один человек, которого я давно знала. И не только знала, но и… Мы встретились с ним в первый раз еще осенью, в коридоре. Он посмотрел на меня, и этого взгляда я уже не могла забыть. Он доктор, лечил только бедных и не брал денег. Мы часто ходили с ним гулять, много разговаривали. Я с первого же дня была им очарована. Однажды звездной ночью он сказал мне, что жизнь его была бы совсем иной, если бы я согласилась разделить ее с ним. Я ответила, что с радостью соглашусь на это. Когда мы прощались в коридоре, он поцеловал меня. И всегда, прощаясь вечером, мы целовались. Больше ничего не было. Тогда приехала Дарья. Сначала она много говорила с доктором, потом они вдруг вовсе перестали разговаривать. Я думала, что они поссорились, и старалась их помирить. Но однажды я проснулась ночью; меня охватила страшная тоска. Я встала и решила разбудить Дарью. Подойдя к двери, я услышала тихий разговор. Дверь приоткрылась, и я увидела их… Они были вместе. И они были обнажены… Страсть, владевшая любовниками, была столь сильной, что мое появление долго оставалось незамеченным. Они метались по постели, попеременно оказываясь сверху. Дарья была похожа на дикую кошку, грациозную и сильную, которая яростно впивалась когтями в спину своей жертвы, требуя все новых ласк. Волосы ее были распущены. Рот полуоткрыт. Она была прекрасна и в то же время казалась мне смертельно опасной. Что касается доктора, лицо его было искажено, словно от боли, но я понимала, что он просто не в силах контролировать себя. Он издавал слабые стоны в такт ритмичным покачиваниям своего сильного тела и все сильнее прижимал Дарью к своей груди. Ну да что говорить! Я упала без чувств. Утром они уехали…
Рената слегка прикоснулась губами к виску молодой девушки, а Мириам обвила руками шею Ренаты.
— Ангелус здесь? — были первые слова, с которыми Рената обратилась к хозяйке.
Та угрюмо покачала головой.
— Нам надо поскорей уложить ваши вещи, — сказала Мириам.
— Я нашла письма вашего брата к Дарье.
Рената подала ей листки, и все время, пока она собирала свои вещи, Мириам читала письма, не могла от них оторваться, и после этого в выражении ее лица появилось что-то мужественное и торжественное.
Рената быстро собралась, потом они поехали за вещами Мириам и два часа спустя сидели уже в вагоне. В странном волнении Мириам схватила руку Ренаты и поцеловала. Рената вздрогнула, точно ее ударили. Черные глаза Мириам лихорадочно блестели; она старалась не смотреть в окно на город, в котором пережила такую жестокую несправедливость. «Опять такое трудное путешествие, — думала Рената. — Невидимая рука приходит и уносит меня. Я уже ездила на юг, на восток и запад, сегодня в первый раз еду на север».
— Мириам, расскажите мне про Агафона, какой он?..
— Он высокий и красивый. Особенно красивы глаза. Других таких глаз нет во всем мире. А лоб как у классической статуи.
— Какой у него характер?
— Спокойный.
— Неужели он никогда не возмущается?
— Нет, но в нем есть какая-то внутренняя сила. Я сейчас относительно спокойна потому, что знаю это. Ему не страшна никакая опасность.
— Ах, Мириам, мне кажется, и в вас есть эта сила. Вам тоже не страшна никакая опасность. Если бы я была такой, как вы, я не растратила бы понапрасну свои душевные силы. Теперь я себя чувствую как будто отлученной от церкви.