Свободная вакансия
Шрифт:
На глаза Гейба навернулись слезы, он сжал толстые пальцы в кулак, на запястьях алели следы от наручников.
— Согласен. Я тоже думаю, что надо навестить его дом, пока он на смене. Как хорошо, что я подружился с Джессикой. Ты помнишь Джессику, Гейб? Десять минут болтовни, и адрес у меня в кармане. Молли всегда говорила, что моему очарованию сложно сопротивляться. Ты как, голоден? — Гейб прикрыл глаза, отключаясь под действием обезболивающего. — Нет? А я сейчас готов съесть даже чью-нибудь ногу. Отдыхай, Гейб. — Уилл похлопал санитара
Он разбудил его еще два раза перед уходом: чтобы покормить с трубочки детской смесью, и еще раз, чтобы сменить подгузник и повязку вокруг рта. Когда челюсть заживет, Гейбу придется обратиться к хорошему стоматологу, чтобы тот сделал ему хорошие импланты. Не то чтобы Уиллу было обязательно вырывать ему зубы, просто его грязный рот Уилла порядком достал.
— Пока-пока! — он попрощался с ним и, проверив часы — до конца смены обоих санитаров было еще предостаточно времени, сел в потрепанный бьюик и поехал в сторону города.
Барни жил в старушечьем доме. Уилл прошел через деревянную лоджию с внутреннего двора и, отодвинув стеклянную створку, оказался внутри захламленной комнаты. Он насчитал семь или восемь светильников и абажуров различной формы и размера. Коробки, статуэтки, поделки, позолоченные вещицы — беспорядок напомнил ему логово бандитской группировки, ворующей из магазинов все подряд.
Уилл заглянул за диван и обнаружил стопку картин с авангардной живописью, больше смахивающей на обычные пятна краски. Он покачал головой и осторожно перешагнул через свернутый в трубу ковер. Барни промышлял воровством и, скорее всего, облегчал дома стариков, за которыми присматривал, подрабатывая вне психиатрической больницы.
Он открыл шкаф в спальне на втором этаже и удивленно охнул. Полки были заставлены дорогими вещами. Не просто дорогими, а изысканными, которые сам Барни вряд ли бы купил. Книги в кожаном переплете, горизонтальные часы в золотом обрамлении, лакированные двойные рога. Чьи это были вещи? Уилл открыл вторую створку, и вопрос отпал сам собой.
На него уставилась маска-намордник. На прутьях, которые должны были закрывать губы, осталась запекшаяся кровь. Вместо завязок на маске крепились ремни шириной по два сантиметра. Словно в трансе Уилл протянул руку, но остановился. На нем были кожаные перчатки, и снимать их он не собирался, а, значит, и касаться маски не было смысла.
Он закрыл шкаф.
Барни не смахивал на фаната, слишком в нем чувствовался рациональный, практичный ум. На продажу, скорее всего. Сам Лектер мог подбросить ему эту идею в благодарность за уважительное обращение. Уж кому, как не Уиллу было знать, как легко доктор делал щедрые подарки. Или долгосрочные вложения с откатом.
В связях, которые держали не хуже поводка, доктор Лектер был мастером. Для Барни — деньги, для Мэтью — иллюзию власти. Уилл ухмыльнулся. Интересно, а что доктор предложит ему?
Он покинул дом и, развернувшись на шоссе, поехал на другой конец города, где его ждало кое-что поинтереснее. Самое вкусное, как десерт, всегда оставалось напоследок, и, подъехав к обычному, ничем не примечательному дому, Уилл уже знал, что это «оно».
Подрезанная лужайка, кусты, недавно крашенные стены, почтовый ящик с маленьким розовым фламинго вместо крючка. Уилл был уверен, что, спроси он соседей, те сказали бы, что жилец этого дома тихий, воспитанный молодой человек, готовый всегда прийти на помощь. И в лицах этих же соседей он увидел бы, что на помощь они позовут Мэтью Брауна, только если на планете вымрет все население разом.
Они скажут: «у него странные глаза», «какой-то он слишком тихий», «ни разу не видела его с девушкой», «работу ему бы сменить, в психушке не каждый выдержит», и все они будут правы. Интуиция предупреждает людей об опасности, главное — слушать.
Он понаблюдал за домом и улицей из машины и уехал, так и не попробовав забраться внутрь. В доме убитого прокурора полицию ждала растяжка со взрывчаткой, и что-то подсказывало Уиллу, что здесь его тоже ждала ловушка. Будь он убийцей, работающим в психбольнице с Ганнибалом Лектером, он бы точно устроил западню у себя в логове.
Потому что к дому это место имело столько же отношения, как и поле, начиненное минами.
Уилл поужинал в самой ужасной забегаловке, которую смог найти, попросив двойную порцию лука. В «Элевен Севен» он купил сендвичи с сыром на ночную смену, гель для душа, запах которого был ядреней, чем атомные отходы, запасную зубную щетку и мочалку. Ему пришла в голову идея, и перед уходом он захватил маленький термос по акции, чтобы, сделав крюк, попасть в кафе Мисс Ширли до закрытия и взять кофе на вынос. Уилл собирался завести нового друга.
— Картофельная запеканка с луком, глазированные дольки апельсина и Чесапикские куриные сосиски. Осторожно, кофе еще горячий.
Питер непонимающе моргнул и осторожно взял поднос.
— А, и еще. — Уилл достал из кармана салфетку. — Это для твоего маленького друга.
Тот побледнел и сделал шаг назад:
— Я… я не понимаю, о чем ты.
— О мышке. Ту, которую ты подкармливаешь по ночам. Не волнуйся, здесь просто сыр из моего сендвича. Он не отравлен. — Уилл положил сыр на поднос и пожал плечами. — Ну, или нам обоим не поздоровится. Приятного аппетита, Питер.
Он чувствовал его взгляд спиной, пока, толкая тележку, не скрылся из виду и не остановился возле камеры Абеля Гидеона. Раз начав ритуал, Уилл не стал его менять и снова вежливо постучался.
— Добрый вечер, доктор. Простите, что отвлекаю. Ваш ужин.
— Мистер Тернер, какой приятный сюрприз. — Мужчина забрал поднос с обычной тюремной едой.
— Сюрприз?
— После вчерашнего инцидента с Миггзом я думал, что вы найдете другую работу.
— И кто бы сегодня принес ваш ужин?