Свободное падение
Шрифт:
Доктор Берроуз поразмыслил над словами сына и кивнул.
— Неплохая мысль, Уилл, — заключил он. Доктор подошел к кассирше спросить, где ближайшая парикмахерская, и отец с сыном направились туда.
Уилл засомневался, когда доктор Берроуз попросил сделать им обоим «полубокс», и почти раскаялся в том, что завел разговор о стрижке, когда увидел в зеркало, как падают на пол его длинные волосы. Правда, новые аккуратные прически неплохо сочетались с военной одеждой. Междугородный автобус прибыл вовремя, и отец с сыном отправились в путь. Дорога оказалась невыносимо
— Слишком много народу, — сонно пробормотал он и снова задремал.
К середине дня водитель автобуса наконец заглушил мотор. Дверь с шипением открылась, и он крикнул:
— Вокзал Юстон! Конечная!
— Я никогда к этому не привыкну, — проворчал Уилл. Они с отцом пробились через толпу к вестибюлю вокзала, где кружили сотни людей и слышался несмолкаемый гул транспорта на Юстон-роуд. Доктора Берроуза ни теснота, ни шум, похоже, вовсе не беспокоили.
— Скорей! Это наш! Он идет до Хайфилда! — воскликнул он, указывая на дорогу, и тут удивился: — А куда подевались все двухэтажные автобусы?
Часть пятая
Снова в Хайфилде
Глава 24
Когда они сошли с автобуса в Хайфилде, доктор Берроуз на Центральной улице почему-то повернул не в ту сторону.
— Уилл, мы только быстренько глянем, как там в музее, — объяснил он.
— Папа… Это рискованно. Я думаю, не стоит нам… — начал было Уилл, но по серьезному виду отца, шагавшего с гордо поднятой головой, понял, что возражать бессмысленно.
Дойдя до музея, доктор Берроуз поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Мальчик последовал за ним.
Едва Уилл подумал, что в главном зале стало как-то светлее, как доктор, сделав несколько шагов, замер на месте. Он хозяйским взглядом обвел помещение и остановился на витрине в дальнем углу.
— Что это там такое? — воскликнул доктор и двинулся к ней.
Уилл пошел следом, отметив, как поскрипывает под ногами отполированный паркет. Доктор Берроуз резко остановился перед высоким стеклянным шкафом, где стоял манекен в полном обмундировании саперского пехотного подразделения времен Второй мировой войны. — А куда подевалась моя военная экспозиция? — озабоченно пробормотал доктор, озираясь в поисках двух покосившихся витрин, в которых собственноручно размещал без особого порядка значки с военных головных уборов, позеленевшие пуговицы и ржавые парадные сабли.
Мальчик прошел к группе новеньких витрин за манекеном.
— «Вечная слава сражавшимся за Хайфилд», — прочитал он вслух. Отец подошел к Уиллу, и они вдвоем склонились над скошенными витринами, рассматривая продовольственные книжки, солдатские удостоверения, противогазы и другие вещи военного времени, все до одной снабженные аккуратными табличками с подробными описаниями.
Со свистом втянув воздух сквозь зубы, доктор Берроуз повернулся к белоснежной пластиковой стойке с большим монитором.
— «Нажмите, чтобы начать», — пробормотал он, читая указания на экране, и ткнул в него пальцем. На мониторе замелькали черно-белые кадры, похожие на отрывки из старых кинохроник. Сначала появились пожарные, которые направляли струи воды из брандспойтов на горящие здания. Судя по освещению, снимали их ночью.
— Я помню события тех времен, как будто это было только вчера, — начал дрожащий голос пожилого мужчины. — Мой отец одним из первых в Хайфилде вступил добровольцем в отряд противовоздушной обороны.
Затем показали утро после налета. При тусклом свете восходящего солнца люди в пыльной военной форме торопливо дробили кирками обломки камней, разбросанные по тротуарам и садам при входе в дома. Комментатор продолжал:
— Самой сильной была бомбежка в феврале сорок второго года. Немцы сбросили снаряд прямо на чайную «Лайонс» на улице Саут-парейд. Я помню, в этот момент там обедали десятки людей. Это была ужасающая картина… повсюду раненые и мертвые. А вечером того же дня прошла еще одна бомбежка, даже страшнее первой.
Потом на экране показались два старика, неподвижно сидевших на стульях в развалинах здания. Они безразлично смотрели в камеру и курили. На их лицах читались усталость и опустошенность. Уилл попытался представить себе, что они ощущали. Ведь они не только лишились дома и всего имущества — более чем вероятно, при бомбежке погибли их жены и дети. В эту минуту, проникнувшись их горем, Уилл вдруг осознал: через что бы он ни прошел, все это не настолько страшно, как то, что пришлось вынести этим двум людям и тысячам других за годы войны. Мальчик снова прислушался к комментатору.
— Мой отец двое суток без перерыва разыскивал…
Экран погас: доктор Берроуз ткнул в него пальцем.
— Я же смотрю, пап, — сказал Уилл. Отец только цокнул языком и холодно взглянул на него, а затем уверенно поковылял к двери в дальней стене зала, за которой находились архив и его старый кабинет.
Однако стоило ему приблизиться, как из двери вышел молодой человек и загородил ему путь.
— Простите, сэр, туда нельзя. Это служебные помещения, — вежливым, но твердым тоном сказал он. — Вход разрешен только работникам музея. — На нем был строгий синий костюм, а на лацкане красовался бейдж со словом «Заведующий». Заведующий показался слишком молодым даже Уиллу.
— Я… — начал доктор Берроуз, но осекся, когда Уилл незаметно ткнул его в спину.
Доктор хмыкнул, и молодой человек отступил на шаг. Уилл понял почему: его отец в наглухо застегнутом военном пальто и шерстяной шапке, надвинутой на лоб, в самом деле производил странное впечатление.
— Вам чем-нибудь помочь? Я видел, что вас заинтересовала наша новая интерактивная витрина. Я с удовольствием проведу для вас экскурсию по всей экспозиции. — Молодой человек поглядел по сторонам и понизил голос, как будто хотел поведать доктору Берроузу страшную тайну. — Боюсь, в основном наши экспонаты не особенно примечательны. Вы, должно быть, заметили, что музей несколько… как бы выразиться… нуждается в модернизации. Мой предшественник халатно относился к своим обязанностям. — Он набрал в легкие воздуха, как будто собирался поднимать что-то тяжелое. — Но теперь, когда я встал во главе музея, я намерен привести его в надлежащий вид. Мне удалось добиться весьма внушительной дотации на эти цели.