Свод
Шрифт:
Посмотрите на меня, мистер Война. Кто я был бы здесь без вашей помощи? Гол и беден. Вот и получается, что отплатить вам я могу только своей преданной службой. Понимаю, это звучит странно из уст «рыцаря моря», однако и у нас, джентльменов удачи есть такое понятие, как долг.
В посёлке краем уха я слышал, что вы отправитесь в Литву. Позвольте мне просто сопровождать вас…?
Якуб молчал. В его голове творилось что-то невообразимое. В ней никак не укладывалось, что этот простоватый и открытый человек с хорошим чувством юмора, мог оказаться пиратом — одним из тех, судьбой которых английские и шотландские мамы ещё в детстве пугали его сверстников в минуты непослушания. Для молодого литовского вельможи всё это было одновременно и страшно, и притягательно.
В момент, когда наступившая после монолога англичанина пауза затянулась до неприличия, Война, наконец, заговорил.
— Вы опасный попутчик, Свод, …Мне, как порядочному католику не пристало общаться с людьми вашего круга. Но, с другой стороны, вы предлагаете себя лишь в роли охранника. Я ведь могу ничего и не знать о вашем прошлом, правда? Да и Христос учил прощать заблудших. Тогда, — подвёл итог своим глубоким рассуждениям Война, — бог с вами, извольте. Только я могу согласиться лишь на то, чтобы обеспечивать вас едой, питьём и одеждой. Платить же вам денежное содержание я не могу. Хотя бы потому, что если дядя или не дай бог, отец узнают, что я плачу за работу другу, мне придётся несладко. Да, Свод, — продолжил Якуб, — для них, вы будете моим английским другом — специалистом по оружию. Вы же сами говорили, что недурно умеете с ним обращаться?
— Обращаться, но не…
— Для отца и дяди того, что вы знаете об оружии, будет вполне достаточно. В любом случае, если возникнут какие-то вопросы в этой области, у вас под рукой будет подкованный в этом деле человек — я.
Если уж мы договоримся, то сразу скажу, что общаться вам ни с кем из них не придётся, поскольку вы не знаете ни жемойтского, ни литовского, ни польского, ни русского и белорусского. А ведь все эти языки, да и некоторые другие в ходу на моей родине. Ваш же, Свод, к сожалению, знаком далеко не многим.
Если же вы и после всего услышанного всё равно желаете остаться в Литве, внимательно выслушайте моё самое главное условие: я оставляю за собой право отказаться от ваших услуг тогда, когда мне только это заблагорассудится, не объясняя вам причин своего отказа.
…Ну, что? Каково? Вы по-прежнему согласны?
Теперь пришло время молчать Своду. Погрузившись в рассуждения, он попытался было закрыть глаза, но в этот момент экипаж так подбросило, что англичанин вынужден был снова податься вперёд и размышлять над словами Войны, глядя в забрызганное грязью окно экипажа.
«А ведь этот молодой литовец и на самом деле совсем не глупый парень, — думал он, — на таком просто так верхом не проедешься. Однако же, интересно другое, откуда у этого человека, выросшего в полном достатке столь легко пробуждаемый дух авантюризма?»
Свод, замечая, что Война всё ещё терпеливо ждёт от него ответа, снял шляпу и, уложив её рядом с собой, неопределённо произнёс:
— Не торопитесь, сэр Якуб. Я говорил вам о том, что каждый из нас сделает свой выбор в конце нашего пути. Смею заметить, мы ещё не в Риге…
[i] — Tevs,te ir vel viens! (лат.) «Отец, здесь ещё один!» — произнёс кто-то рядом.
— Paskaties vai, vins ir dzivs? «Посмотри, он жив?» — ответили ему.
— Es baidos...(«Я боюсь»)
— [ii] Jtms jagul, jums nedrikst kusteties! (лат. «Вамнадолежать, Вамнельзядвигаться») — Округливглаза, иуказываякоротким, коряжистымпальцемнаплечоРичи, устрашающевыкрикивалкакой— тоузколицыймужчина. — Jus loti saaukstejas udeni un pie tam jums ir liela reta uz pleca.velns, vins neko nesaprot. Jani, palidz man! (« вы сильно промёрзли в воде и к тому же у вас большая рана на плече. Чёрт, он ничего не понимает! Янис, помоги мне!»)
[iii] Иглица (нар.) — приспособление для плетения сетей.
[iv] Жемайты — один из народов, живущих на территории нынешней Литвы.
[v] «Нямецкае мора» — так в Великом Княжестве Литовском иногда называли Балтику.
[vi] Корона — так часто называли польское королевство.
[vii] «Португальское молоко» — имеется в виду белый ром.
ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 6
ГЛАВА 6
Не был бы это Ричи «Ласт Пранк», если бы всё решилось так легко. Ни в Риге, ни в гостях у пана Бенедикта Войны, ни даже в тот момент, когда Якуб и Свод с божьей помощью уже следовали трёхконным поездом через границу Великого Княжества Литовского, указанный выше выбор пирата формально не состоялся. Конечно же, то, что англичанин всё же ехал в Литву, говорило о многом, однако игра, начатая ранее Войной младшим и Ричмондом (он всё же сообщил ему своё настоящее имя во время собственного представления пану Бенедикту) продолжалась.
Пожалуй, стоит сказать, что пану Войне-дядюшке изрядно потрепали нервы бесконечные разговоры, споры и даже ругань этой парочки на английском языке. Взять хотя бы тот момент, когда английский друг племянника имел честь представиться хозяину «Войнаўска-клішэнскага маёнтка»[i].
Пан Бенедикт не мог не заметить того, как округлились глаза племянника, едва он услышал из уст своего новоявленного друга «Ричмонд Свод». Чуть позже, перед самым торжественным ужином, англичанин и Якуб столь увлеклись неким спором, в ходе которого в разных эмоциональных красках повторяли: «Ричмонд Свод», что едва сами не опоздали к столу и не заставили это сделать хозяина.
Гости заждались, а ведь пан Война пригласил к себе отужинать своих соседей — достойных и знатных людей. Благо и Петерсонс, и Йонсонс с женой отнеслись к этой задержке весьма снисходительно, списав её на одну из традиционных и безобидных странностей мужчин из рода Войны. Ведь и сам пан Бенедикт с трудом укладывался в рамки поведения местной знати, часто греша не принятой здесь широтой жеста и яркой индивидуальностью. Но что делать, он был богат, и ему многое прощалось.
У Йонсонсов была на выданье дочь. Понятное дело, услышав о том, что пан Бенедикт приглашает их поужинать в компании своего племянника — сына Криштофа Войны, Йонсонсы не могли отказать. Дочь их, к слову сказать, была не просто недурна собой, а являлась редкой красавицей, но, думая, что племянник ещё немного погостит у дяди (пан Бенедикт тоже так думал), они не стали её брать с собой к ужину.