Сводные
Шрифт:
— Думала, так будет лучше, — честно призналась она, ловя его взгляд. Но первой не выдержала, отвела его к телевизору. Не хотелось по-новой затевать этот разговор. — Но… я скучала.
Едва сдерживая улыбку, что так и норовила расплыться на пол лица, Сережа тоже перевел взгляд на экран.
— Один дома? Серьезно? — неверяще поинтересовался он. — Ты же ненавидишь этот фильм.
Юля досадно вздохнула, беря в руки открытую бутылку шампанского и сделала большой глоток прямо с горла. Потом протерла горлышко рукавом и передала бутылку Сереже. Он охотно принял её, тоже нуждаясь в алкоголе этой ночью.
—
Сережа хмыкнул, ставя бутылку на столик у её ног.
— Зараза к заразе не липнет, — по-детски отмахнулся он, окидывая её придирчивым взглядом. — Температура есть?
— Тридцать семь и пять, — неохотно ответила Юля. — Так что там с секретаршей не заладилось?
Сереже могло показаться, но это случаем не ревность в её голосе сквозила?
— Просто настроение было неподходящее празднику, — спокойно отозвался мужчина. — Я лучше буду смотреть старый фильм в ненавистнейшем месте, но в хорошей компании.
— Спасибо, — тихо отозвалась Юля, после нескольких минут тишины.
Но эта тишина не была напряженной, скорее теплой и уютной. Тишина, которую не хотелось нарушать. Метеля не ответил, но ей было это и не нужно. Она бы никогда в жизни не призналась ему, как одиноко себя чувствовала этим вечером. Еще никогда её не оставляли одну на праздник. Рядом всегда были родители, Сережа с бабой Катей или Денис. Мысли о супруге заставили глаза предательски чесаться. Нет, она не станет плакать. Не при Сереже.
Этой ночью она решила раслабиться и просто насладиться тем, что он был рядом. Она понимала, что в войне между ним и ее отцом она никогда не сможет занять чью либо сторону, но эта ночь была для неё чем-то вроде временного перемирья. Сегодня не нужно было убеждать Метелю, что папа не монстр. Не нужно было держаться из последних сил, закусывая губы, лишь бы не дерзить отцу и молча выслушивать его речь на тему: «папа лучше знает». Сегодня не нужно наклеивать на лицо искуственную улыбку и делать вид, что её жизнь не закончилась в девятнадцать лет.
Сегодня, только этой ночью, она могла просто расслабиться и позволить себе перевести дыхание, поскольку знала, что мужчина рядом с ней никогда не даст ей упасть. Не даст провалиться во тьму. Ему не нужно знать о мыслях, что посещали её до его прихода. О том, как эпично бы смотрелся ее труп, висящий повешенным на гирлянде в холе. Сережа не должен знать, как сильно она сломлена, поскольку тогда посчитает себя обязанным заботиться о ней. Она знала, уже проходила такое, когда двенадцатилетнему пацану пришлось стать для неё и отцом и матерью.
Но с ним было хорошо. Спокойно. Она снова чувствовала себя защищенной и оберегаемой. Поэтому и расслабилась. Один фильм сменил следующий, пустых бутылок из-под шампанского за столиком прибавилось, а Сережа пересел к ней поближе, когда её начало снова морозить.
Александр Святославович был в прекрасном настроении, когда они с Кариной утром вернулись домой. Все шло именно так, как он планировал. Рейтинги Ковальского были запредельными и сегодня он практически во всеуслышанье официально объявил, что кресло премьера отведенно именно ему. Да и сын его порадовал своими серьезными намереньями относительно Юли. Зацепила парня дочка видимо сильно, раз не оставляет планов относительно неё не смотря ни на что. Но это и хорошо, пора ей возвращаться к жизни. Хватит убиваться по тому пареньку, недомужу своему. Итак ей всю жизнь чуть не поломал.
Соколов искренне удивился заметив машину Сергея на обочине у своего дома. На сколько он знал, парниша должен был встречать новый год со своей очередной девахой. Что он забыл в его доме? Тот, кто с пеной у рта доказывал, что больше и ноги его здесь не будет. Неужто образумился, понял свое место? И что же повлияло на это? Проблем с фирмой у него вроде нет, год закрыли с прибылью, которой компания еще никогда не показывала за все годы своего существования. Ни каких теневых игр за его спиной Сокол не затевал, наоборот, максимально руки очищал все последние пол года. Да и не мог проколоться нигде, со всех сторон подстраховался.
К дому подходил быстро, заставляя Карину потарапливаться. И застыл на пороге в гостиную, глядя на картину перед собой. Ребята спали на диване. Сережа сидел с запрокинутой на спинку головой, а Юля спала, уложив голову на его коленях. Но не это привлекло его внимание, а тот факт, что рука Сергея лежала на её спине, удерживая в кулаке зажатый плед, словно он опасался, что она могла раскрыться во сне. И картинка сложилась в голове мужчины. Он знал, что Метеля любит Юлю, но считал эту любовь братской. Все его поступки списывал на заботу о близком человеке, о девочке, которую выростил и воспитал. Ни разу в его голову не закралась мысль о том, что он может не просто любить, но и быть влюбленным в дочку. А ведь это же в корне меняло дело. Зная, что Сережа никогда не пойдет пронив неё, у Сокола не просто козырь в рукаве появлялся. У него неожиданно прибавился самый настоящий джокер.
Оставалось лишь правильно разыграть карты и тогда не только Юлю удачно пристроит замуж, но и этого мальчишку заставит до конца жизни есть со своей ладони хлебные крохи.
Глава 21
„Все силы собери и призови,
увидя сквозь цветную оболочку,
насколько ты и в дружбе, и в любви
живешь и умираешь в одиночку.“
Игорь Миронович Губерман
— Я похожа на конфету с блестящей обертке, — покачала головой Юля, глядя на свое отражение в зеркале.
Сегодня её девятнадцатый день рожденья. Такая молоденькая, скажете вы. Да и впрямь в отражении на неё смотрела красивая невысокая девушка. Худенькая, но с изгибами во всех стратегически важных местах. Светленькая, зелоноглазая, но правда бледненькая, что не сумел скрыть даже искусно наложенный макияж. Волосы подкручены и сколоты на затылке дорогой заколкой с настоящими бриллиантами так, что несколько прядей обрамляют лицо, делая её образ женственным и мягким. Романтичным. На ней красивое серебристое платье кричащего бренда с кучей камней на лифе. Оно облегает её тело плотно, словно второй кожей. Карина хотела надеть на неё пышное бальное платье, но Юля настояла на платье простого кроя, слегка расширяющееся от середины бедра. Его длина заставила её надеть высокие каблуки, которые она недолюбливала. Её норма — каблук десять сантиметров, на пятнадцатисантиметровой шпильке она чувствует себя неваляшкой.