Сводные
Шрифт:
Зал загомонел, а Юля напряглась рядом с Сергеем, понимая, какой ящик пандоры только что открыл её отец. Он был публичной личностью, но не был интересен прессе так, как его молодая красавица дочь и миллионер зять. Особняк, в котором жили Юля и Сергей и так постоянно осождали журналисты. Она боялась представить, что будет теперь, когда Соколов сам пустил слух о её возможной беременности.
— Черт, — прошипела Юля, пытаясь удержать на лице вежливую улыбку. — Зачем?
Хоть это и был риторический вопрос, но Сережа все же ответил.
— Ради рейтингов, — пожал плечами он. — Ради пиара, да и просто потому, что Карина дать ему наследника не может. К тому же он прав, давно пора.
Девушка поджала губы,
Юля едва контролировала себя, но в последнее время это стало её обычным состоянием.
После того разговора все стало только хуже. Чем глубже Метельский погружался в изучение бумаг, стараясь обнаружить хотя бы одну единственную ошибку, что могла защитить Юлю и подставить Соколова, тем больше узнавал о тех схемах, что они проворачивали. У него глаза на лоб лезли, когда он видел цифры, что списывались с правительственных счетов в счет виртуально проводимых ремонтов дорог и благотворительности, оседая в карманах чиновников. И, что хуже всего, правительство и прокуротура были в связке.
У него были связаны руки и единственное, что ему оставалось, это смириться и жить дальше. Только так у него был шанс защитить ту, которую любил. Сказать, что Сергей наступал себе на горло, не сказать ничего. Ему было противно жать руку тестю, общаться с президентом и его многочисленной свитой политиков, но выбора у него не оставалось. В конечном итоге он смирился и начал просто жить дальше. Больше времени проводить с Юлей, стараясь наладить с ней общение. В первый год их брака он думал, что сойдет с ума. Находиться рядом с ней, жить в одном доме, спать на одном этаже и не иметь возможности просто быть с ней, разрывало его на части. Он пытался быть терпеливым, мыгким, панимающим. Он ждал, когда она сама сделает шаг на пути к нему, но она жила в своем коконе и не подпускала его ни на милиметр.
Их свадьба была скромной и тихой. Они просто поехали вдвоем в ЗАГС сразу после того, как её выписали из больницы и расписались. Не было ни белого платья, ни банкета, ни поцелуя после объявления их мужем и женой. Дом он выбирал сам, поскольку ей было все равно где жить. Его выбор пал на небольшой двухэтажный котедж в нескольких километрах от города. Это было спокойное место, в глубинке пролеска недалеко от речки. Он хотел, чтобы Юля сама сделала ремонт по своему вкусу, но она отказалась. Ему казалось, что её все перестало интересовать. Если бы не психиатр, которого удалось найти для неё, Сережа даже не представлял, чем это все могло закончиться. Но время шло и она понемногу менялась. Снова начала интернесоваться книгами, занялась садом на заднем дворе. Он часто наблюдал с веранды, как она читала, сидя на пледе под деревом в летнее время года. Это будто возвращало его в детство.
Когда похоладо и она больше не могла часами напролет сидеть на улице, она переоборудовала одну из комнат первого этажа в библиотеку. А, когда спустя еще несколько месяцев он случайно стал свидетелем того, как она танцевала, думая, что никто её не видит, он действительно поверил, что с ней все будет впорядке.
Он начал неспешно с ней сближаться. Легкие, почти незаметные прикосновения, полушутливый флирт, романтические моменты, которые появлялись будто бы случайно. Но чем больше он старался приблизиться к ней, тем более мрачной и закрытой она вновь становилось. А, когда по случаю их второй годовщины он решил предпринять отчаянные действия и будь что будет, она резко погасила его порыв, напомнив ему, что предугадывала, что все этим и закончится.
Тогда они серьезно поссорились и Сергей впервые позвонил Лере, с которой не поддерживал отношения до этого. Ему не понадобилось ничего ей объяснять.
Больше Сергей не делал попыток сблизиться с ней, понимая, что ей этого не надо. Но, когда сегодня Соколов упомянул о ребенке, он просто не сдержался. Лера уже неоднократно предлагала ему родить наследника, но он не мог на это пойти. Единственный ребенок, которого ему хотелось, должен иметь красивые по-кошачьи зеленые глаза и полные губы разного цвета и формы.
Юля едва сдерживалась, пока шла по пустому холлу в дамскую комнату. «Ребенок?!» — хотелось кричать ей, но она не могла. Не здесь, не в присутстсвии всех этих людей и многочисленных журналистов. За последние годы она стала настоящей актрисой, привыкшей играть свою роль. Но, чего она не ожидала, так это того, что Сергей не поддержит её.
Да, она знала, что легко не будет. Знала, что в какой-то момент ему надоест играть доброго саморитянина и он потребует от неё настоящей семьи. Знала, но не была готова, когда это произошло. А ведь она только начала оживать, различать цвета, замечать смену погоды и вообще людей вокруг. Все, что было для неё серым пятном, начало обретать формы. Приносить эмоции. И, каким же было её разочарование, когда в один из дней Сережа просто прижал её к стене и начал целовать. Ей было так больно отталкивать его, но иначе она не могла. Дай она ему хоть проблеск надежды и он привязался бы к ней еще сильнее. Да, она начала оживать, но до восстановления ей было еще ой как далеко. Если это восстановление вообще было возможным для такой, как она.
Поэтому он и не должен был знать, как она чувствовала себя после того, как он ушел той ночью и пришел под утро. Как она рыдала навзрыд, понимая, к чему это может привести. Как боялась того, что он поймет насколько она сломана и бросит её. Она дрожала в тот момент, когда его авто подъезхало к их особняку утром. В своей голове она пыталась придумать, что будет делать, если он укажет ей на дверь, но этого не произошло. Он молча вошел и сел за стол, наблюдая за тем, как она готовила омлет. Она не поднимала на него глаз, чтобы он не сумел прочитать правды на её лице, но он и сам не стремился к этому, старательно отводя взгляд. Так она узнала, что у него появилась женщина.
С тех пор что-то между ними поменялось. Он больше не пытался сблизиться с ней, но и не уходил. Не требовал ничего, кроме необходимости изображать счастливую картинку перед прессой. Ночевал дома, но приезжал поздно. Они стали чаще сориться. Никогда в жизни, даже будучи детьми, они так не ругались, как сейчас. Она уже было решила, что он смирился с их неизбежным разводом в скором времени, поставив на ней крест, но то, как он отреагировал на слова её отца, заставили дрогнуть землю под её ногами. Заставили её саму пошатнуться.
Несколько минут наедине с собой в пустой уборной помогли девушке прийти в себя. Холодная вода остудила пар, слегка загасила эмоции. Она не имела права срываться здесь, не на глазах у сотен людей. Но в последние месяцы она сама себя не понимала. Всегда тихая и отстраненная, она стала замечать за собой резкие порывы и слишком сильные эмоции. Словно они ждали четыре года и теперь решили похоронить её под своей силой. Юля подняла взгляд, рассматривая молодую женщину в отражении зеркал. Светлые волосы, что аккуратными локонами струились по обеим сторонам её лица, полные, искусаные от эмоций губы, злой румянец на щеках, что еще сильнее оттеняло черное платье, что было на ней надето. Она сейчас совсем не походила на тень самой себя, которую привыкла видеть в зеркале последние годы. Но она уже не была той Юлей, какой была в детстве.