Сводные
Шрифт:
Сережа усмехнулся, вспоминая, как именно происходил процес поиска и похищения куста.
— Я до сих пор помню выражение твоего лица, когда ты поняла, что именно я тебе принес, — довольно заметил Метеля.
— Зеркальный вопрос, — тут же взмахнула рукой Юля. — Когда понял ты?
— Ты танцевала на заднем дворе, — тут же отозвался он. — И у меня впервые в жизни встал на девчонку.
Они одновременно засмеялись, нисколько не смущенные откровенностью разговора.
— Тебе смешно? Знаешь как я сходил с ума, живя с тобой в одном доме? — пьяно покачал головой Метельский. — Пытаясь не смотреть на тебя, не замечать. А взгляд все равно к тебе приклеивался, стоило тебе в поле зрения появиться. Отвести не мог. Каждый день толковал себе, что ты еще маленькая
— Мне было одиннадцать, когда я впервые поймала себя на мысли, что смотрю на твои губы и мечтаю, чтобы ты меня поцеловал, — шепотом призналась Юля. — Это все глупые книжки, что я тогда читала пачками. Они все твердили о вечной любви.
— Веч-на-я лю-бо-вь, — процедил Сережа, одним глотком осушая бокал. — Ты в неё веришь? Что можно полюбить раз и навсегда?
Юля допила остатки своего бокала и поставила его на столик у дивана, боясь разбить. Она пожала плечами, обдумывая поступивший вопрос.
— У меня другая беда, — грустно усмехнулась она. — Я не умею разлюбивать… разлюбливать… разлю…
— Но меня ж разлюбила, — тихо перебил её попытки склонить глагол в правильную форму мужчина.
Юля замолчала и вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она недоуменно моргнула, словно сомневалась, что он говорил серьезно.
— Ты думаешь, что я тебя разлюбила? — удивленно спросила она. — Я никогда не переставала любить тебя, Сережа. Ты — любовь всей моей жизни, мой первый мужчина. Я любила тебя, сколько себя помню. В этом то и беда. Я СЛИШКОМ сильно тебя любила. Намного сильнее, чем любила себя. И когда я тебя потеряла, когда подумала, что ты нас оставил, я была разрушена. Денис собрал меня по кусочкам, сделал снова целой, хоть и бракованой. Я полюбила его, но другой любовью. Она была безопасной, спокойной. Она не могла меня разрушить.
Сережа слушал её, боясь дышать. Боясь двигаться. Даже моргать. Он словно закаменел, превратившись в статую, лишь бы не спугнуть её в порыве откровенности. Он так давно сходил с ума от непонимания того, как просто она смогла забыть его и всего того, что их объединяло. Утратил надежду, и вот теперь…
— Я боюсь тебя, — на выдохе прошептала она, заплетающимся языком. — Я едва не сошла с ума, когда потеряла бабу Катю, а потом и Дениса. Но я пережила это. Смогла жить дальше, есть, пить, дышать. Со временем даже смеяться. Если бы на месте Дениса был ты, я бы не смогла жить. Просто не смогла. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Сережа не ответил. Он просто поддался вперед и поцеловал её, обхватив ладонями щеки. Мягко, нежно, едва касаясь чуть приоткрытых губ. Едва прислонился и замер напротив неё, не в силах отдалиться. Безмолвно спрашивая разрешения, моля о праве настоящего поцелуя. И она не смогла сдержаться. Потянулась к нему, запуская пальцы в его волосы. Большего ему не требовалось. У него словно рубильник сорвало, дамбу прорвало, выпуская на свободу все чувства, что он заглушал в себе годами. Всю маниакальную потребность в ней, всю любовь и желание. Он зацеловывал её всю, не в силах пропустить и миллиметра её кожи. Впитывая её запах, вжимая в себя хрупкое, но такое родное и податливое тело. И не мог насытиться. Снова и снова тянулся к ней, не давая заснуть, словно боялся, что утром сказка закончится и они вновь вернутся к той жизни, к которой привыкли. Нашептывал ей слова любви, которые так долго хранил в своем сердце, а она лишь мягко улыбалась и поддавалась к нему навстречу. Ничего не отвечая и ничего не обещая. Но она льнула к нему, пытаясь слиться с ним. Подставлялась под его руки и губы, дрожала под его ласками. А у него крышу срывало, когда в тишине слышал её тихие стоны и свое имя, срывающиеся с её губ.
А потом он долго смотрел, как она спала в его объятьях, уткнувшись носом в его плечо. Такая маленькая, сломленная девочка. Как же он мог не замечать всего того, что она так долго скрывала. Но пути назад не было. Теперь он не отпустит её и не позволит снова отдалиться. Пусть Бог будет свидетелем, он больше никогда не выпустит её из своей постели, чего бы ему это не стоило.
Глава 25 (три
— Сергей Владимирович, вы думаете мы с вами здесь шутки шутим? — недовольно поинтересовался следователь, опускаясь на стул напротив Метельского и скрещивая ладони на столе. — Я вас спрашиваю еще раз, что вы знаете о делах, что вел ваш тесть и президент Ковальский?
Метеля сжал зубы и поднял лицо, усмехаясь ситуации в которой оказался. Хотелось неслабо выразиться, но сдержался. Знал, что каждое его слово записывают. Ему теперь нужно аккуратно подбирать слова, лишь бы случайно не сказать ничего, что может Юлю подставить. Только о ней сейчас мог думать. Не простит себе, если это её коснется.
А ведь все было не так уж плохо в последнее время. Видимо, он слишком погрузился в их отношения, потерял бдительность, поэтому и не заметил всего, что происходило вокруг. Но, черт возьми, Бог свидетель, ему было на что отвлечься.
Все началось с того самого утра, когда он проснулся в доме бабы Кати от звонка мобильного. Андрей Крюк — человек, занявший место Волыны после его гибели, назначил встречу, пообещав информацию о прошлом Ковальского. Лишь это стало достаточной причиной, чтобы он оставил Юлю на утро после того, что было между ними ночью. Тогда он даже не подозревал, какую именно информацию получит на руки. А после того, как у него оказались контакты юриста, что занимался всеми делами Бурова в прошлом, Сережа несколько часов просидел в машине с папкой в руках, пытаясь продумать, как поступить дальше. Раньше, до той ночи, он бы не раздумывая пустил бумаги в ход. Разыскал бы этого юриста, привлек прессу, телеканалы и обличил бы его во лжи. Сделал бы все, чтобы эта информация стала достоянием общественности независимо от того, к чему бы все это привело его самого. Еще вчера ему было нечего терять, а сегодня… Стоило ему закрыть глаза и он видел лицо Юли в моменты обоюдной страсти, вновь чувствовал её запах, ощущал на коже несмелые касания мягких пальцев. Он прекрасно понимал, что волна, которую он поднимет, погубит их всех. Навсегда разрушит жизнь, что они построили.
И ведь он тогда приехал в дом бабы Кати с твердой уверенностью поговорить с Юлей начистоту. Рассказать все, попробовать вместе принять решение о том, как действовать дальше. Но то, как она встретила его, перечеркнуло все планы мужчины. Девушка была не просто отсраненной, она словно делала вид, что прошлой ночи вообще не существовало. Будто не было их откровеных признаний, сводязих с ума ласк, абсолютной близости. Вначале, он держал себя в руках, пытался понять и пробовал с ней говорить. Просил, умолял, обещал, что все будет хорошо. А потом сорвался. Наговорил ей много чего, что все эти годы внутри себя хранил, первернул стол, отбутснул несколько стульев, и ушел. Наворачивал круги до самой ночи вокруг деревни, и лишь после двенадцати к дому вернулся. Он даже выйти из машины не успел, как она молча села на заднее сидение и холодным голосом, лишенным эмоций, попросила отвести её домой. Словно не к мужу обратилась, а к таксисту. Но ему ничего не оставалось, как забрать с крыльца подготовленные сумки и отправиться домой. Ехали молча, лишь изредка скрещиваясь взглядами через зеркало дальнего вида. И только рядом с городом он не выдержал и заговорил первым. Искренне извинился за несдержанность и попросил объяснить, почему она так себя повела. Но Юля не ответила искреностью, лишь неоднозначно пожала плечами, признавая, что совершила ошибку.
Несколько дней по приезду домой Метеля не находил себе места. Осаждал её, продолжая злиться. В какой-то момент обида была такой сильной, что, казалось, он просто её возненавидит. Но ненависть никак не приходила. Смотрел на неё и думал, что с ума сойдет от непонимания и бессилия. А в сердце все равно теплилось признание, что она сделала в деревне. Как бы там ни было, продолжал верить в простые, но такие чистые слова любви, что она произнесла. Не собирался мириться с тем, что она не хотела быть с ним. Понял, что как бы там ни было, сможет перебороть её страхи. На что угодно пойдет, лишь бы снова ощутить её рядом.