Сводный экипаж
Шрифт:
— Ползи на свет! — скомандовал Энди и уже обдуманно пустил в дело багор. Раз колоть бессмысленно, будем цеплять.
— Ууух! — застонала обезьяна и изловчилась перевернуться на живот. Ее заглоченную ногу уже не было видно выше колена. Энди крюком багра отжал что-то относительно живое к борту судна, затем дернул на себя — враг не поддавался, словно прилипнув ко тьме, даже наоборот, ощутимо потянул к себе живую добычу. Манки поехала на животе в сырой ужас, «уухнула», ухватилась за бочонок с сокровищами.
— А ну вместе! Podnavalis — призвал рулевой, глубже вонзая крюк багра.
Вместе рванули тьму к свету, к пролому борта — вот теперь пошла! Манки использовала бочонок как точку опоры, Энди сработал багром как рычагом. Вышвырнутые наружу обезьяна и враг кубарем покатились по гальке.
— Точно! Обманник! — радостно завопил юнга-всезнайка.
Энди поспешно скинул на нос очки и выбрался на дневной свет.
Вдохновленная почти-свободой обезьяна пыталась уползти к воде, лупя пяткой по уродливому мешку, упрямо заглатывавшему ее ногу. Больше всего коварный хищник был похож на плоского кожистого слизня. Шкипер полоснул мерзкий живой мешок саблей, Гру деловито примерился топориком.
— Лапу Манькину не заденьте! — руководила сверху вдова, устроившаяся на борту флюки.
— Рубить бесполезно, — предупредил Энди. — Стягивается как смоляная дыра.
Действительно: широкая рана от сабли затягивалась почти мгновенно, лишь по краям разреза бледная плоть пузырилась жидкой кровью. Живой мешок поволок обезьяну обратно к уютной дыре в корпусе. Манки ухватила голыш и лихорадочно лупила по
предположительной голове врага.
— Спокойно! Растягиваем шмондюка по песку и пришиваем! — догадался опытный юнга.
Дружными пинками сапог моряки сдвинули обманника дальше от корабля. Обезьяна дважды перевернулась вместе с хищником, ни издала ни звука, вновь принялась колотить по врагу своим жалким оружием. Энди тщательно выбрал местечко на матовом плоском теле обманника и глубоко вогнал острие багра в песок, прибивая тушу к месту. Что-то хрустнуло.
— Полагаю, хребет у него все-таки есть, — отметил рулевой.
Прибитая к земле туша беззвучно колотилась, разлеталась галька, обезьяну мотало как тряпичную куклу.
— Не так велик, но силен, — удивился Гру и принялся наносить сильные удары, метя обухом топорика вдоль предполагаемого позвоночника. Шкипер сунул в ножны малополезную саблю, подхватил тяжелый обломок шпангоута. Энди счел уместным вспомнить о найденном топоре. Бить, держа ржавое железо двумя руками было не особенно удобно, но в данный момент решающим было общее количество и сила ударов.
Через минуту-две обманник начал сдаваться и выплюнул добычу. Мартышка отползла в сторону и принялась шумно и облегченно сопеть.
— А переваривает
— Ну. В сущности вяловатая тварь, — согласился юнга, продолжая топориком делать из врага что-то на манер огромной отбивной.
Нога Манки была румяна как морковь — похоже пострадал верхний слой кожи, но не то чтобы непоправимо…
Энди пришлось бросить топор и удерживать древко багра — упорный обманник пытался вырваться, раскачивая пришпилившую его огромную «булавку».
— На редкость живучая уродина, — очень верно подметила высокосидящая Хатидже. — Может, его все-таки разделать?
— Хорошая мысль, — согласился запыхавшийся юнга. — Сэр, а если его аккуратно, как камбалу?
Острый сабельный клинок погрузился в угадываемую пасть обманника, начал вспарывать тварь по периметру. Гру ловко впихнул в разделяющуюся плоть широкий обломок шпангоута — бледные края с тонкими костями зашлепали в тщетных попытках срастись. К тому времени как Магнус, кряхтя, довел клинок до другого края пасти, из обманника получились два полу-обманника.
— Растаскиваем! — призвал Энди, выдергивая из песка багор.
Моряки разволокли половинки твари подальше друг от друга. Обманник еще подавал признаки жизни: по пластам туши — каждая половина была не толще двух дюймов — проходила дрожь, но сползтись воедино чудовище уже не пыталось.
— Где глаза и где верх-низ даже не угадаешь, — отметила наблюдательная вдова. — Как такой экземпляр будем описывать доктору и классифицировать, ума не приложу.
— Если попроще: действительно сухопутная камбала с засадной манерой охоты, — пояснил Энди, вытирая багор.
— Да, но чем оно питается, когда нет людей? — шкипер с сомнением рассматривал хищника, ставшего похожим на пару плохо выделенных жирных шкур.
— Ну, ничем он не питается, — пояснил юнга. — Дремлет и ждет. Ему торопиться некуда. Кстати, хорошо, что голодный. А то бы мы здорово перепачкались.
Обезьяна заползла в воду и принялась болтать-ополаскивать пострадавшую лапу.
— Надо бы чем-то обеззараживающим ей ногу обработать. Все же неизвестно что у твари в пасти, — спохватилась Хатидже.
Мартышка с печалью посмотрела на заботливую вдову, выбралась из воды, отряхнулась и похромала за судно.
— Это она куда? — встревожился шкипер. — Еще кому-нибудь попадется…
— Не попадется, — успокоил юнга. — Она — обеззараживать. Проверенными средствами. В сущности, обезьяны неглупы. Просто слегка легкомысленны.
— Эй, легкомысленная! — сказал Энди в сторону возни и страдальческого уханья за судном. — Вернемся на катер, напомни о швабре.
Из-за корпуса злосчастной флюги уухнули погромче и еще печальнее.