Сводный враг

Снатёнкова Алёна

Его взгляд искрит.

— Я просто спросил.

— Зачем? Зачем ты вообще разговариваешь со мной? Сам говорил, чтобы я держалась от тебя подальше. Почему ты не слышишь своих же угроз?

Мне кажется, у парня цель — добить меня. Мало ему того, что со мной происходит после его возвращения, ему хочется больше.

Боковым зрением вижу, как один из тех парней, кто выкрикивал гадости в мою сторону, направляет на нас телефон.

Я отворачиваюсь, но мало мне это поможет.

Лиза, наверное, уже строчит новый пост.

— Ну, отлично. Еще одно фото с

тобой. Ты ради этого и подошел ко мне?

У Демида такой вид, будто ему сейчас хочется откусить мне голову.

— Нет. Не ради этого.

Значит, все-таки специально подстроил все так, чтобы я в него врезалась?

Затем парень поднимает голову.

— Эй, ты! Подойди!

Я не оборачиваюсь, но слышу, как парни зашептались.

— Это он нам?

— Серёг, чувак на тебя смотрит.

— Подойди к нему.

— Да на фиг мне это надо?

— Быстрее!

Клянусь, если бы Покровский ко мне таким тоном обратился, я бы выполнила любой приказ.

— Серёга вали, давай.

Я прошу себя не смотреть в ту сторону, но уговоры не помогают, и я оборачиваюсь. Тот, который звал меня фильм посмотреть, а потом и, наверное, на камеру нас с Демидом снимал, нехотя подходит к нам.

Переминаюсь с ноги на ногу.

Не знаю, что задумал Покровский, но вид у него устрашающий.

— Ч-чего надо? — заикаясь, спрашивает мой «поклонник».

— Телефон.

— Чего?

— Телефон свой отдай! — рявкает Демид, пронизывающим взглядом смотря мне в глаза.

Почему он продолжает на меня смотреть?

Парень нервно оглядывается, сопит, а затем делает то, что ему приказали.

Покровский ухмыляется, перекручивая в руках чужой мобильный, а затем швыряет его в стену.

— Какого черта?

— Пошел отсюда!

Я хочу уйти, чтобы не видеть происходящего, но Демид хватает меня за руку и удерживает. Кожа тут же начинает гореть в тех местах, до которых он дотрагивается. Дурацкая реакция, она просто идиотская, но я ничего не могу с собой поделать. Какого черта он так смотрит на меня?

— Еще раз услышу тебя, выбью все зубы. Не веришь, прямо сейчас скажи мне хоть что-нибудь.

Моему сводному врагу не надо повторять что-то дважды. Он умеет и с первого раза доносить свою мысль. Например, вот этот идиот, который без телефона остался, сразу все понял. Кивнул и почти бегом ломанулся в сторону выхода.

Трус!

— Утром я разговаривал с отцом.

Покровский начинает говорить так, будто только что ничего не произошло.

— И что? Он привет мне передал?

Я начинаю паниковать так сильно, что у меня трясутся руки.

— Он сказал, что в субботу мы все встречаемся у него. И там будешь ты.

Я смотрю в пол, потому что у меня не хватает смелости встретиться со взглядом Демида.

— Ты едешь туда.

— Ты забыл, кто твой отец? Если он чего-то захотел, значит, так тому и быть. Судя по рассказам мамы, сейчас

ему хочется собрать нас всех в одном месте.

Взгляд парня меняется.

— Тебя там быть не должно.

Значит, не должно?

Черт, я так переживала из-за того, что согласилась, переживала из-за того, что Демиду сказала другое, а он…

Тебя там быть не должно.

Я только что захотела встретиться с его отцом.

— Да ты что? Потому что ты не хочешь меня видеть? Знаешь, Демид, земля не вертится вокруг твоих хотелок. И я не твой раб, чтобы делать все, что ты скажешь. Захочу, поеду.

— Нет! — убедительно заявляет он, нависая надо мной. — Ты придумаешь причину и откажешься. Мне плевать, как ты это сделаешь, но в моем доме ты не появишься.

Он рычит мне в ухо.

— Твой отец…

— Мой отец и без тебя сможет съесть свою чертову отбивную.

Кто-то кашляет за моей спиной, но Демид продолжает:

— Заболей, Котова. В субботу я не хочу тебя видеть.

На мгновение мне кажется, что сейчас он меня поцелует. Слишком пристально рассматривал губы. Или мне хотелось, чтобы все так было? Но он быстро уходит, подходя к Щербакову и что-то говоря ему полушепотом.

Все очень подозрительно.

Это пугает.

Глава 7

Когда я оказываюсь в своей комнате, мысленно даю себе золотую медаль за выдержку, потому что без нее я бы сегодня испепелила весь город. Казалось, что даже на улице на меня все странно косились, будто инсту Горской читает даже бабушка, которая мандарины на автобусной остановке продает. Закрыв дверь, я словно провожу границу между спокойствием и безумием, которое неожиданно стало преследовать меня каждый день.

Если я вынесла хоть какой-то урок из жизни в одном доме с Покровским, то это значит, что никто не должен знать, что творилось у меня на душе. У меня даже вспомнить не получится, когда именно я пришла к таким мыслям. Наверное, прочитала в какой-то книжке, и это отложилось в памяти. Жаль, что я до сих пор так и не поняла, как пропускать мимо себя все плохое. Вместо того чтобы плюнуть и забыть, я почти прячусь в своей комнате.

Я ведь до сих пор надеюсь, что появление Демида — это лишь временная трудность, скоро он исчезнет и все закончится. Подсознательно понимаю, что это все бред, но продолжаю настраивать себя на хорошее. Черная полоса не тянется до конца жизни. Есть и белая. Она в разы длиннее. А на белой — счастье. И там нет Покровских.

Не переодеваясь, я падаю лицом в подушку. Кто-то может похабно подкатывать ко мне, говорить гадости за моей спиной, с угрозами заставлять что-то сделать, но, по сути, я остаюсь все тем же человеком. Об этом не стоит никогда забывать.

Ближе к вечеру домой возвращается Маринка. Увидев меня, она довольно улыбается.

— Что такое? Пока меня не было, что-то хорошее произошло? — спрашивает она, нюхая чай в моей кружке.

— Ничего плохого не произошло. Эй, оставь мой чай. Что ты делаешь?