Священная миссия, или как ощипать падшего ангела
Шрифт:
Все это время Макс находился рядом с ней, рассеивая окружавшую ее суету. Он крепко сжимал ее руку, не выпуская. Она слышала его отрывистое дыхание, все ближе и ближе, как вдруг все оборвалось, и воцарилась тишина.
Сердце ангела-хранителя мгновенно наполнилось мраком. Склонившись над телом Алекс, он вытер кровь с ее лица, очень осторожно, словно мог причинить ей какую-то боль, и поднялся на ноги. Его светло-серые крылья резко раскрылись, разбросав тучи брызг. Он осмотрелся.
Рядом толпились многочисленные зеваки, а чуть в стороне стоял Микки. Он, конечно, мог уйти вместе со своим подопечным в номер мотеля, который и не заметил, что произошло, но решил остаться. Он смиренно ждал смерти, прекрасно осознавая, что заслуживает ее, но нисколько не сожалел о содеянном. Он сделал то, что должен был сделать. В руке стремительно приближающего ангела показался нож «бабочка» с черной рукояткой. С первым ударом лезвие вошло с трудом, встречая ребра. Микки взвыл от невыносимой боли, но устоял. Выдернув балисонг[4], Макс, стараясь вложить всю свою силу, ударил его еще раз, в самое сердце. Тело хранителя замертво рухнуло на землю.
— Макс, послушай… — кто-то торопливо заговорил за его спиной, положа руку ему на плечо.
— Руку убери, — угрожающе перебил ангел, оборачиваясь.
Вестник послушалась и, заметив промелькнувшую недобрую искру в его глазах, отступила. Макс невольно ухмыльнулся: страх старушки его позабавил.
— Обойдемся без прелюдий, милейшая. Ты, надеюсь, не против? — с этими словами он занес кистень[5] для удара, как вдруг его ослепила яркая вспышка света.
Глава 8. Незваный гость
Кто знает, может быть,
жить – это значит умереть, а умереть – жить.
Эврипид
Ослепленный ярким светом, Макс ровным счетом ничего не видел. Перед глазами все расплывалось в огромное мутное пятно. Какое-то время он неподвижно стоял, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Было очень тихо, и чувствовался едкий запах медикаментов. Постепенно начали вырисовываться очертания предметов, и вскоре взору предстала полная картина того, где он находится. Больничная палата показалась ему довольно знакомой, но в тоже время совсем иной. Он огляделся по сторонам, и в памяти ярко вспыхнули образы прошлого. Он вспомнил, как растерянно стоял посреди этой самой палаты много лет назад, абсолютно не понимая, как в ней оказался. Он увидел впереди себя людей и ангелов-хранителей, стоявших плотным кольцом. Они были настолько поглощены чем-то, что совершенно не обращали на него внимания. Макс неуверенно сделал шаг вперед, пытаясь разглядеть, что скрывается за их спинами. Затем второй, третий. И чем ближе он подходил, тем быстрее колотилось его сердце. Казалось, сделай он еще один шаг, и оно вырвется наружу. От навалившегося необъяснимого страха он резко раскрыл крылья.
— Стой смирно! — рявкнул кто-то из хранителей и больно дернул его за крыло.
Разгневанный Макс хотел ударить наглеца, как вдруг увидел младенца, спавшего на руках матери. Это прекрасное дитя словно заворожило его. Встрепанный, потерянный ангел смотрел на кроху, не отрывая проницательных серо-голубых глаз, и уже знал наперед, что не сможет забыть это чудо до конца своих дней.
— Она – красавица, — проронил один из присутствующих.
— Да, такая хорошенькая, — согласился другой.
— Вся в маму, — изрек третий.
— Не говорите глупостей! В папу она, в папу!
— Нет, нет, и еще раз нет.
— Не спорьте! Я уж в этом разбираюсь побольше вашего.
— А имя? Имя-то выбрали?
— Алекс.
— Алекс? Что за имя-то такое? Покрасивее не смогли что ли подобрать?
— А мне нравится.
— Да вам всегда все нравится.
— А что в этом плохого?
— А что хорошего в том, что у вас нет своего мнения?!
— С чего вы взяли, что у меня его нет?
— С того, что я не первый день знаю вас и все вижу!
— А вам не приходило в голову, что вы, возможно, ошибаетесь?
— Я никогда не ошибаюсь! Я таких, как вы, насквозь вижу!
— Каких «таких»?
— Вы мне зубы не заговаривайте!
— Тихо! — гаркнул Макс, стараясь перекричать царивший в палате галдеж.
Все разом умолкли и с любопытством посмотрели на него.
— Кто это? — спросил он срывающимся голосом, обращаясь ко всем присутствующим.
— Это твоя подопечная Алекс.
— Подопечная?
— Ну да, а ты ее хранитель. Отныне и до самой смерти ты должен бережно заботиться о ней.
— Алекс, — задумчиво повторил Макс. По-видимому, он произнес имя вслух, поскольку сразу же услышал ее тихий родной голос, вырвавший его из цепких объятий воспоминаний.
— Что?
Девушка лежала на больничной койке в маленькой послеоперационной палате, освещенной тусклым светом. Ее лицо закрывала кислородная маска, а к телу тянулись бесконечно длинные трубки капельниц.
— Живая! — воскликнул он, обрадованный донельзя.
Макс приблизился к кровати и, склонившись над ней, прошептал:
— Как же я рад, что ты жива.
Алекс взглянула в его взволнованное лицо и, протянув руку, нежно погладила его по щеке.
— Как хорошо, что ты у меня есть, — сказала она, еле шевеля губами.
Печальная улыбка осветила его лицо:
— Как ты? Как себя чувствуешь?
— Больно, — с большим трудом вымолвила она.
Макс укоризненно покачал головой:
— Надеюсь, ты больше не будешь так делать?
— Наверное, нет, — Алекс попыталась улыбнуться.
Он осторожно убрал челку с ее лба и хриплым голосом спросил:
— Почему ты у меня такая?
— Какая?
— Вредная и непослушная, — его напряженный взгляд медленно скользил по ее лицу. Он никак не мог насмотреться на нее и поверить, что она жива.
— Прости, — еле слышно проронила Алекс.
— Я не хочу тебя больше терять. Никогда! Слышишь? — его голос дрогнул.
— Не потеряешь, обещаю.