Святослав, князь курский
Шрифт:
На следующий день дозорные с башен сообщили о появлении не-большого конного отряда.
— Кажется половцы, батюшка светлый князь, — прибыл с докладом сотский Ян, — не по-нашему, россыпью держатся, впрочем, издали пло-хо видать…
— Возможно, и половцы… родственники… — высказал догадку Святослав, — были мной званы… Пойду посмотрю собственными очами. Только осторожность блюдите… время сейчас такое, что свои чужими становятся, а друзья во врагов превращаются… Так что ухо держать надо востро!
Однако опасения стражи и самого князя были лишними — прибыли его дядья по матери, Турукан и Комос Осолуковичи с тремястами вои-нов.
Половецкие ханы, оба в преклонных летах, а потому седовласые и чуть раскосые, но крепкие и кряжистые не по годам, в шелковых поло-сатых халатах поверх кольчуг, немногословные, как все степняки, отве-дав хлеба-соли племянника, оставаться в городе не пожелали, заявив, что стены для них не привычны. Они разбили свой стан недалеко от городских стен, на высоком, покрытом березовым подлеском берегу Десны, имея хороший обзор и свободу маневра.
С появлением половцев хорошие известия для Святослава закон-чились, наступила пора худых вестей. Стало известно, что Изяслав Мстиславич по просьбе своей сестры, вдовствующей княгини Агафьи Мстиславны, не только освободил из плена ее сына Святослава Всево-лодовича, но и дал ему города Межибож и Бужеск с еще пятью малыми городками взамен Владимира Волынского, переданного собственному сыну Мстиславу. Потом прошел слух, что Давыдовичи не только ковар-но изменили Ольговичам, но и сославшись с Изяславом, требуют скоро-го похода на земли Святослава, чтобы разделить их между собой.
«Вот уж семя злое, ненасытное, — возмущался северский князь, — своих земель что ли мало… еще севрские подавай». Возмущаться воз-мущался, но поделать ничего не мог, лишь багровел от бессильной зло-бы да челюсти сжимал до скрежета зубов.
Правда, вскорости немного порадовала замятня, возникшая у Изя-слава с дядей его Вячеславом Владимировичем Туровским. Дело в том, что с недавних пор в Турове митрополитом Михаилом была установле-ния епархия во главе с епископом Иоакимом, греком, прибывшим из Константинополя вместе с епископом черниговским Онуфрием. Этот епископ, жадный до богатства и власти, вдруг стакнулся с туровским посадником Жирославом, мужем пронырливым и к тому же завистли-вым до чужой славы и чужого богатства. При этом оказалось, что оба были не дураки выпить пенного зелья и закусить свиным окороком. Как поговаривали некоторые очевидцы, епископ Иоаким, если стоял пост, но Жирослав предлагал сочного гуся или жареного молочного поросен-ка в качестве закуски, нисколько не тушуясь, тут же провозглашал мо-литву Богу, прося сделать так, чтобы жирный гусь или поросенок пре-вратились в рыбу карпа или карася. Внимал ли ему Господь или не вни-мал — оставалось тайной за семью печатями, но Иоаким после произне-сенной им молитвы извещал всех, что на столе только рыбное блюдо и аппетитно уминал гуся и порося. Словом, епископ и посадник сдружи-лись так, что не разлей водой! Они-то, возмечтав о киевских богатствах, и надоумили князя своего Вячеслава Владимировича, мужа доброго и покладистого, пользуясь правом старшего в роду, требовать у племян-ника Изяслава киевский стол. Князь Вячеслав долго сопротивлялся ис-кушению, но, наконец, сдался и пошел с дружиной к Киеву, занимая по дороге те города, которые были отобраны у него Всеволодом Ольгови-чем. Однако триумф Вячеслава Владимировича, к огорчению Свято-слава, длился недолго. Изяслав, узнав о том, возмутился и послал брата своего Ростислава да племянника Святослава Всеволодовича с дружи-нами против дяди. Последние, горя желанием показать перед велим князем свою удаль, не очень-то церемонясь с дружиной туровского кня-зя, быстро навели порядок. Мало того, придя в Туров, взяли под стражу и епископа, и посадника как главных возмутителей спокойствия и от-правили их в Киев, чтобы посадить в узилище. «Вы мечтали быть в Киеве, — гневно и в то же время весьма язвительно выговаривал им Изя-слав Мстиславич, как стало со временем известно северскому князю, — вот мечта ваша и исполнилась. Радуйтесь!» В Турове же остался на княжении сын Изяслава, Ярослав Изяславич. Князь же Вячеслав был вынужден скрываться у брата Юрия Суздальского, которому печалился о своей участи и злонамеренности племянника.
Пока киевский князь выяснял свои отношения с дядей и его бояра-ми, Святослав был занят подготовкой к обороне Новгорода Северского, имевшего только трое въездных ворот, не говоря уже о крепостных сте-нах и башнях: со стороны Чернигова — черниговские, со стороны Торж-ка — торжские и со стороны Трубчевска — трубчевские. Ведь именно эти врата прежде всего и требовалось основательно укрепить, так как на них — наиболее слабое звено в обороне города — всегда устремлялись осаж-дающие в первую очередь, поэтому стоило хоть как-то себя обезопа-сить. Между тем, в Киеве и Чернигове события развивались своим че-редом, причем не очень-то радостным для северского князя. Изяслав Давыдович по договоренности со своим братом Владимиром, взяв дары немалые, прибыл в Киев к Изяславу Мстиславичу. Тот благосклонно встретил черниговского князя, пригласил к себе в дворцовую гридницу на праздничный обед. Знавшие друг друга уже несколько лет, они легко нашли общий язык. Прямо за праздничным столом Изяслав Давыдович довел до киевского князя решение черниговских князей и учинил дого-вор о том, чтобы как можно быстрее идти им в Северскую землю про-тив Святослава. Кроме того, младший черниговский князь, обласканный не только великим князем, но и киевским боярством, предложил Изя-славу Мстиславичи поделить владения Ольговичей между собой.
— Игорево владение и всю Северскую землю отдай нам с братом, — просил он, преданно заглядывая киевскому князю в глаза. — Мы там княжили с братом, нас там знают… Всеволодову же вотчину и Вятичи давай отдадим Святославу Всеволодовичу, племяннику нашему и твое-му, а Святославову вотчину: Курск, Путивль, Рыльск, Ольжич и прочие посемские городки — следует разделить между нами и Святославом Все-володовичем, как часть Северской земли; пожитки же, челядь и рабов — тебе.
— Хорошо, — согласился киевский князь, — только с Курском не спешите, возможно, я отдам его сыну своему Мстиславу… Ведь я сам когда-то начинал свой княжеский путь с курского стола… Поэтому ду-маю, что куряне, помня меня, сына моего скорее примут, чем вас, Давы-довичи. Остальное же поделим, как предлагаешь. Поэтому и заключим договор о том, и крест целовать будем.
— Мне бы еще войска киевского немного, чтобы я начал осаду се-верского городка, где по сведениям прячется Святослав, пока ты, вели-кий князь занят иными делами, — предложил свои услуги с неизменной лестью Изяслав Давыдович, скрыв неудовольствие по поводу Курска. Еще направляясь в Киев, он считал Курск своим уделом, да вот сорва-лось. Однако ж спорить не станешь — не то место и не то время. — Пола-гаю, что город этот возьмем быстро.
— Даю сына Мстислава с его дружиной переяславской, — согласил-ся Изяслав Мстиславич. Потом, подумав, добавил: — А еще и берендеев с Поросья… они свою верность мне уже показали. Надеюсь, что еще покажут…
– Хуже не будет, — тут же подхватил с некоторым подобострасти-ем хитрый Давыдович. — Не зря же в народе говорят, что скопом и бать-ку побить можно.
— Сам же с остальными полками подойду позже, как с делами тут управлюсь, — довершил свое слово киевский князь.
— И я о том же молвлю, — расплылся в любезной улыбке коварный и лицемерный брат черниговского князя.
Через пару дней после этого договора в Киеве, у Чернигова соеди-нились дружины черниговских князей Владимира и Изяслава Давыдо-вичей и сына великого князя, Мстислава Изяславича Переяславского, приведшего с собой также около двух тысяч берендеев. Вскоре же все это воинство, подойдя к Новгороду Северскому, с ходу обрушилось на черниговские ворота. Однако северцы, возглавляемые князем Святосла-вом, успешно оборонялись и, несмотря на то, что осаждающие жестоко приступали к вратам и стенам до самого вечера, отбили все приступы, причинив большой урон противной стороне.
На следующий день Давыдовичи и Мстислав Изяславич попыта-лись взять город через торжские ворота, но опять были успешно отбиты Святославовыми дружинниками и городским ополчением с уроном для себя. Особенно плохо приходилось киевлянам, несшим большие потери от северских лучников. Видя это, князь Мстислав послал Давыдовичам послание, в котором писал, что отец не велел им штурмовать город до его прихода, а только обложить его со всех сторон, взять в осаду и крепко следить за тем, чтобы Святослав не ускользнул от них. Еще он призывал черниговских князей на совет. На совете решили, что город пока брать приступом не будут — слишком большие потери несут, а крепко обложат своими воинами и будут ждать подмоги. Решили — и сделали, дав отдых не только себе, но и защитникам. Но, простояв без дела двое суток, получили сообщение от Изяслава Мстиславича о том, что он задерживается.
— Неизвестно, когда великий князь освободится от дел и к нам при-дет, — стал подбивать брата и Мстислава на повторный приступ Изяслав Давыдович, — а мы будем только попусту время терять. Прошу, братия, возобновить штурм, подключив к этому берендеев, нечего им без дела прозябать…
Не хотелось Мстиславу напрасно губить своих переяславцев, но вынужден был согласиться с Изяславом Давыдовичем, так как праздное стояние под стенами Новгородка ни к чему хорошему не приводило.
Снова под звуки боевых труб, подбадривая себя криками и диким воем, пошли полки на стены. Вновь сеча была весь светлый день. Осаж-дающие несколько раз взбирались на стены. Порой казалось, что все уже, вот, вот город падет, но в самый критический момент в опасном месте появлялся в золоченом шлеме и сверкающих доспехах князь Свя-тослав со своей старшей дружиной и сбрасывал взобравшихся на стены черниговских, киевских и переяславских ратников вниз. Потери несли обе стороны, но больше их было все же у атакующих.