Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
Он чувствовал себя с этой смешливой девушкой легко и свободно, словно был с нею знаком много лет. Боярыни раздражали его. Князь пошёл по гульбищу, уводя от них княжну.
— Вот, выходит, зачем Холмский к вам приезжает — небылицы обо мне рассказывать! Ну я ему задам! — И он шутливо нахмурился. — А может быть, он не только за этим приезжает?
— А за чем же ещё?
— Мало ли... — улыбнулся Святослав.
«Вот же скрытный какой князь Холмский, — подумал он. — В походе о чём только ни говорил, а о полоцких княжнах умолчал. Интересно, к кому он ездит?» И хотя он ещё не видел
— Пойдём на качелях качаться? — неожиданно предложила Милуша.
В памяти, словно цветная картинка, возникли летящие качели, Неждана с растрепавшейся на ветру косой и сеточка для волос, упавшая наземь.
Святослав вздохнул и сказал:
— Старый я уже для качелей.
— Разве ты старый? — возразила Милуша. — Вот князь Холмский, тот старый, да и то качается.
Послышалось визгливое тявканье, навстречу им выбежал забавный щенок, переваливаясь на широко расставленных лапах и чуть не задевая животом пол. Увидев незнакомого, он препотешно зарычал и смело набросился на сапог князя.
— Ратай. Ратаюшка, ко мне! Где ты? — раздался певучий грудной голос, и на гульбище появилась высокая, тоненькая, по-северному белокожая голубоглазая девушка со светлой, в руку толщиной, кос ой. Увидев Святослава, она смутилась, вспыхнула до корней волос, опустила глаза и тихо сказала:
— Извините...
Щенок метнулся к ней и продолжал рычать на князя из-за её длинного цветастого сарафана.
— Моя сестра Маша, — сказала Милуша. — А это Святослав Всеволодович, князь Волынский, о котором нам Холмский рассказывал.
Маша на мгновение подняла на него глаза, и Святослав заметил в них любопытство, а в уголках сочных алых губ ему почудилась усмешка.
«Господи, и что этот болтун про меня им наговорил? — подумал он и тут же отметил: — А хороша!»
— Доброе утро, князь, — сказала девушка певучим голосом:
Щенок, почувствовав, что о нём забыли, ухватил Машу за подол сарафана и потянул.
— Нельзя, Ратай, не балуй, — сказала Маша строго и опять покраснела. — Совсем я его избаловала.
— Сука впервые ощенилась и отказалась кормить. Глупая такая! — вмешалась Милуша. — Два щенка сдохли, а Ратая Маша из рожка выкормила.
— Он уже из миски ест, — невпопад сказала Маша и опять смутилась.
«Нет, она действительно очень хороша и мила!» — ещё раз отметил про себя Святослав.
— А меня князь на качелях кататься пригласил! — неожиданно выпалила Милуша и, глядя на Святослава, добавила с вызовом: — Ведь пригласил, правда?
Святослав не стал разоблачать обман, сдержался и ответил с улыбкой:
— Княжна любит пошутить. Верно? — А сам подумал, что с этой девочкой нужно держать ухо востро.
— Ну тогда пойдём смотреть розы. Их Мария сама выращивает, она наш главный садовник.
— Милуша, перестань...
— Пойдём, пойдём, — настояла младшая сестра и повела их в сад.
Впереди шествовала Милуша, за ней Святослав рядом с Машей. Шествие замыкал повизгивающий щенок.
Они осмотрели прекрасно ухоженный сад. Розы и в самом деле были великолепны, и князь искренне восхищался их красотой.
Полдничали все вместе, тихо, по-домашнему. А после полудня дом затих. В Полоцке свято блюли обычай: все расходились кто куда, чтобы полежать, вздремнуть или просто посидеть в саду, в тенёчке.
Святослав вышел побродить вокруг дворца, спросил у случайно встреченного холопа, где располагается библиотека, и легко нашёл её...
Книжное собрание Полоцких князей превосходило даже собрание отца. Особенно много было здесь книг на латыни. Князь снял с полки одну, богато изукрашенную, в переплёте из телячьей кожи, раскрыл. Это был Вергилий. В фолианте лежала закладка — плотная холщовая полоска, вышитая гладью. Святослав раскрыл книгу в заложенном месте, прочитал: «Буколики». Ему стало интересно: если это закладка Марии, то читала ли она и «Энеиду»? Он раскрыл фолиант в другом месте. Между страницами, как раз в самом начале повествования о странствиях Энея, лежал высохший цветок.
Святослав положил книгу на место, перебрал греческие книги, выбрал Омира [33] и пошёл к себе в ложницу.
«Нужно будет завести невзначай разговор с Марией о Вергилии, узнать, её ли заклали и. Красивая жена — мужу удача, умная — муж вдвойне богаче», — думал князь.
Вечером его пригласили в большую гридницу. Там уже сидели ближние бояре, старшие дружинники, воеводы.
Пришли князь и княгиня, Мария, Милуша и два младших княжича. Вслед вошёл высокий, темноглазый, стройный молодой мужчина. За ним холоп нёс гуды.
33
Омир — Гомер.
— Микита приехал! — сказал кто-то восторженно громким шёпотом.
Святослав вспомнил это имя. Слава молодого певца, ещё недавно никому не известного, стремительно разлеталась по всем русским землям. Князю ещё не доводилось самому слышать Микиту, но говорили, что голос его и певческое искусство не уступают знаменитому Митусе [34] из Галича и, может быть, даже сравнимы с Бояновым пением. Впрочем, Бонна помнили лишь немногие старики, а Митусу князю удалось послушать раза два во Владимире, куда Галичанин приезжал в прошлом году.
34
Митуса — известный западнорусский певец.
Микита запел.
Для зачина он выбрал песнь о богатырях Владимира Красное Солнышко.
Святослав внимательно слушал знакомую песнь. Её часто исполняли в Киеве и в Чернигове и придворные княжеские, и дружинные певцы, и бродячие. Его интересовало, насколько справедлива слава Микиты. Голос у певца был глуховатый, не сравнить со звонким, полётным голосом Митусы Галичанина, хоть и был тот лет на двадцать старше Микиты.
Сначала князь никак не мог понять, на чём основана растущая слава молодого певца, но позже уловил: Микита больше заботился не о пении, а о том, чтобы донести до слушателя СЛОВО, заключённое в песни, а вместе со словом и мысль.