Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

Сагарда Николай Иванович

Ахар согрешил, взявши от заклятого, и гнев Божий пришел на все сонмище Израилево. A нам подобает считать в это время заклятым всякое стяжание, если оно составляет чужую собственность. Ахар взял из добычи, принадлежавшей врагам, а эти теперь взяли принадлежащее братьям (прав. 3).

Никто пусть не обольщается под тем предлогом, что он нашел. Если Свящ. Писание (Второз. XXII, 1–3 и Исx. XXIII, 4) предписывает в мирное время не искать выгоды от брата или врага, который беспечно относится к своей собственности, и возвращать все потерянное другим, то насколько более непозволительно преследовать корыстные цели, когда кто находится в несчастьи, убегает от врагов и по нужде оставляет собственность (прав. 4).

Другие обольщаются тем, что присваивают найденное чужое вместо своей утраченной собственности, и таким образом, потерпевши от Ворадов и Готов во время войны, сами сделались Ворадами и Готами для других. Ради этого, — говорит св. Григорий, — мы послали к вам брата и состарца Евфросина, чтобы он по здешнему образцу и там установил подобным образом, и чьи обвинения принимать и кого объявить отлученным от молитв (прав. 5).

Известно стало также нечто невероятное, совершенное, без сомнения, людьми неверными, нечестивыми и не познавшими даже имени Господа: некоторые дошли до такого бесчеловечия и жестокости, что насильно держат убежавших пленников. Св. Григорий просит послать кого-нибудь в страну для расследования и устранения этого, чтобы молния не упала на совершающих это (прав. 6).

Тех,

которые примкнули к варварам и, находясь в плену, принимали вместе с ними участие в нападении, забывши, что они понтийцы и христиане, и настолько одичали, что убивали единоплеменников и показывали не знающим местности варварам пути или жилища, — таких должно удалить даже от слушания, пока сошедшимся святым угодно будет сообща вынести о них какое-нибудь решение и прежде них Святому Духу (прав. 7).

Отважившихся напасть на чужие дома, если обвиненные будут изобличены в этом, не должно удостаивать даже слушания; но если они сами сознаются и возвратят похищенное, то они должны в числе обращающихся припадать (прав. 8).

Кто на поле или в своем собственном доме нашел оставленное варварами, если будет изобличен в этом, тот должен быть среди припадающих; а если сам объявит о себе и отдаст, то должно удостоить и молитвы (прав. 9).

Должно, чтобы возвращающие чужую собственность, найденную ими, делали это без всякой постыдной корысти, не требуя награды ни за указание вещи, ни за сохранение, ни за обретение (прав. 10).

Послание носит чисто местный отпечаток и определенные следы особенных исторических обстоятельств; в связи с указанием на то, что пострадавшие были понтийцами, а варвары — Ворадами и Готами, о нашествии которых на Понт именно в самом начале второй половины III века имеются положительные исторические известия, этот характер послания дает наилучшее удостоверение в правильности рукописного предания, что послание бесспорно принадлежит св. Григорию Чудотворцу, епископу Неокесарийскому. И действительно, подлинность канонического послания обычно признается без всяких сомнений и колебаний. Насколько нам известно, противоположный взгляд Викт. Шульце не встретил сочувствия и не нашел последователей. В своей библиографической заметке об исследовании Викт. Рисселя [427] он пишет: „автор (т. e. В. Риссель), конечно, по общему примеру, причисляет известное к несомненно подлинным произведениям св. Григория. Но подлинность послания чрез отделение 11 правила еще не устанавливается бесспорно, так как данное в нем деление кающихся на четыре класса находится и в прочих частях Послания, именно в 7 правиле , в 1 и 5 — , в 8 и 9 — . ясно не указано, но едва ли его не было в предполагаемой посланием покаянной дисциплине, так как оно составляет необходимый заключительный член приведенных стадий. Но что покаянная дисциплина уже сразу после половины третьего века получила такое развитие, это больше чем невероятно. Противоположное свидетельство Киприана и Апостольских Постановлений (II, 16), равно как недостаток какого-либо известия о существовании такого установления в третьем веке, могут поставить под вопрос авторство Григория. К этому необходимо присоединить, что послание предполагает такие отношения, которые наступили только при Константине или после него. Об язычестве, как еще существующей силе и большинстве, нигде нет речи. Автор послания знает только население, в котором лишь совершенно спорадически наблюдаются язычники (прав. 6. 7. 9) и которое находится на глубокой ступени нравственного падения. В первом отношении крайне характерно обозначение (прав. 7). Этим послание отодвигается за грань третьего и четвертого века, но вероятнее даже за 350 год. Этому заключению не противоречит тот факт, что при жизни Григория произошло вторжение Готов в понтийские страны, так как этот народ и в IV веке в разное время тревожил эти области военными набегами“.

427

„Theologische Studien und Kritiken“. 1881, Heft 1, S. 197—200.

Само собою очевидно, что последнего рода доводы не имеют существенного значения. Послание в действительности не заключает в себе данных для суждения о том, каково было, по представлению автора, количественное отношение между христианами и язычниками в понтийской области. Если автор послания говорит, что примкнувшие к варварам и нападавшие вместе с ними на своих забыли, что они были понтийцами и христианами, то это не больше, как обращение к чувству национальной гордости провинившихся и их совести, просвещенной христианским нравственным законом, — отожествления понятий „понтийцы“и „христиане“здесь нет. Глубокая ступень нравственного падения, о которой свидетельствует послание, в данном случае говорит не о том, что народ настолько привык к христианству, что у него уже не было· той свежести христианских переживаний и нравственной чуткости, какие наблюдаются у новообращенных: дикое и грубое нарушение христианских нравственных требований было естественным следствием глубоко укоренившихся прежних воззрений и привычек, которые, не будучи еще совершенно искоренены, при первом искушении, так сильно всколыхнувшем всю жизнь народа, пробудились с новою·силою и проявились в таких печальных фактах. Если женщины могли быть заподозрены в любодейных наклонностях, то разве это не было прямым следствием господствовавших в стране культов Ma, Анаитиды и др., которыми проституция поощрялась как священное служение и на которую отдавали своих дочерей даже высшие классы, при чем это не служило препятствием к выходу затем замуж? Если обнаружилось такое дикое отношение к своим единоплеменникам и преступное отношение к чужой собственности, то не было ли это непосредственным отражением малой культурности жителей этой страны, только недавно вышедших из многовекового периода непрерывных войн, с сопровождавшими их крайней жестокостью и попранием права собственности, а может быть и результатом экономических отношений, как они сложились здесь со времен персидского владычества? Ввиду этого рассматриваемые доводы не могут служить основанием для того, чтобы отодвигать послание за грань III века или даже за 350 год.

Таким образом, центр тяжести вопроса переносится на степень развития покаянной дисциплины, как она представлена посланием, — возможно ли это было вскоре после половины III века? Вполне развитая покаянная дисциплина восточной Церкви, как это между прочим видно и из неподлинного 11–го правила послания св. Григория, признает следующие степени покаяния, посредством которых согрешивший может снова сделаться полноправным членом Церкви: 1) плачущие , — они стоят пред наружной дверью храма и просят входящих верующих молиться за них, при чем исповедают свои грехи; 2) слушающие , — они присутствуют на литургии оглашенных и, выслушав чтение Свящ. Писания и проповедь, удаляются до начала литургии верных; 3) припадающие , — они присутствуют за богослужением до начала литургии верных, когда преклоняют колена, за них читается особая молитва, и они оставляют храм; 4) вместе стоящие , — они остаются в храме и во время совершения литургии верных, но не принимают участия в таинстве Евхаристии. Какие же степени покаяния указывает послание св. Григория? Самое тяжкое наказание для согрешивших, какое устанавливает св. Григорий это — публичное изгнание из Церкви Божией (прав, 2: ) без права участия даже в слушании (прав. 7 и 8). Как видно, это наказание стоит вне перечисленных степеней покаяния и собственно к покаянной дисциплине не относится. Впрочем, может быть, подвергающихся этому наказанию можно отожествить

с тем классом кающихся, которые в развитой покаянной дисциплине относились к плачущим; но ни термин в послании не встречается, ни вообще не дано никаких определений и указаний относительно этого первого класса кающихся. В послании два раза говорится о слушании, но в отрицательной форме (прав. 7 и 8): „этих должно удалить даже от слушания“, и „не должно удостаивать даже cлушания“. Можно, конечно, на основании этих выражений допускать, что некоторые из провинившихся были допущены только к слушанию Свящ. Писания и проповеди; но послание. ничего не говорит об этого рода кающихся, и из него не видно, было ли „слушание·определенным состоянием кающихся, или же здесь нужно видеть только указание на положение оглашаемых: провинившиеся христиане не удостаиваются даже того, к чему допускаются оглашаемые. Далее называются „припадающие“(прав. 8: ; прав. 9: ) и, как следующая степень, те, которых должно удостаивать и молитвы (прав. 9: ; ср. прав. 1: таковых не скоро следует допускать к общению в молитвах — ). ,,Припадающие“имеет определенный смысл [428] ; но и здесь необходимо обратить внимание на выражения: „в чине обращающихся припадать“и „среди припадающих“, которые опять вызывают вопрос о том, действительно ли здесь идет речь о самостоятельных степенях покаянной дисциплины, или же в данном случае нужно видеть приспособление к степеням обращающихся в христианство. Удостоение молитвы (прав. 9) или общение в молитвах (прав. 1) может. указывать на четвертую степень покаяния, хотя термин в послании не употребляется.

428

Ho cp. H. Achelis. Das Christentum in den ersten drei Jahrhunderten, B. II, S. 134, который ставит вопрос, должно ли различать у св. Григория две степени: слушающих, которые были приравнены к оглашаемым и подобно последним оставляли храм по окончании проповеди, и молящихся, которые могли принимать участие в молитве Церкви, но совершать ее могли, только преклонивши колена; или же три класса: слушающих, коленопреклоненно молящихся и стоящих молящихся. Должно однако заметить, что 7–е правило ясно различает припадающих и удостаиваемых молитв, как две степени разной силы, а припадания (прав. 8 и 9) нельзя смешивать с слушанием (прав. 7).

Обобщая сказанное, мы, прежде всего, должны отметить, во–первых, ту черту в послании, что из него не видно, чтобы в Неокесарии и во всей понтийской области, на которую простиралось влияние св. Григория, существовала до этого времени определенная система покаянной дисциплины: св. Григорий только впервые вводит, в виду исключительных обстоятельств, особые нормы покаяния для согрешивших применительно к различным степеням оглашаемых. Во–вторых, самое указание степеней и их взаимное отношение отличается значительною неопределенностью. В третьих, в послании не указывается той последовательности, с какою должно переходить от одной степени к другой, — в этом отношении весьма характерно неопределенное выражение относительно женщин, заподозренных в любодейных наклонностях, что таковых не следует поспешно допускать к общению в молитвах. В четвертых, послание не устанавливает сроков покаяния, что, очевидно, представляется на усмотрение местных епископов. Таким образом, мы не находим в послании настолько развитой покаянной дисциплины, которая вынуждала бы относить послание к более позднему времени.

Этот вывод сделается еще более твердым, если сравнить каноническое послание св. Григория с правилами Анкирского собора, бывшего около 315 года. В правилах Анкирского собора совершенно не упоминается исключение из Церкви, — это черта, которая говорит о большей древности послания св. Григория. Затем, в правилах Анкирского собора уже определенно указаны три степени покаяния: слушание (прав. 4. 6. 9.), припадание (прав. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 16. 24) и участие в молитве (прав. 4. 6. 8. 9. 16. 24). Наконец, Анкирским собором установлены различные покаянные времена, которых еще не знал св. Григорий: грешники каются в продолжение двух, трех, шести лет, даже десяти, пятнадцати и двадцати пяти (прав. 21. 25. 16), и только в некоторых случаях епископ имел власть удлинить или сократить время покаяния, в зависимости от настроения кающегося (прав. 9. 16). Здесь не может иметь значения то соображение, что собор предписывал со властию, как высшая инстанция, и потому ввел более определенные нормы, а св. Григорий писал только советы соседним епископам, так как и советы не исключали возможности указать определенные времена покаяния для разных проступков (ср. правила св. Василия Великого). Правила Анкирского собора впервые устанавливают определенную систему обратного приема кающихся в Церковь, чего нет у св. Григория [429] .

429

H. Achelis, Das Christentum in den ersten drei Jahrhunderten, B. II, s. 133–136. E. Schwartz, Busstufen und Katechumenatsklassen, Strassburg 1911, S. 25–26.

Ko всему сказанному необходимо еще присоединить, что соборы Анкирский и Неокесарийский (314 г.), которые происходили непосредственно после издания Миланского эдикта, ссылаются на древнейшие определения (Анкирск. соб. прав. 21 и 23; Неокес. соб. прав. 3). Так как во время предыдущих гонений Церковь не могла создавать таких определений, которые имеют в виду эти соборы, то, следовательно, покаянные каноны необходимо отнести к III веку. A указание на противоположные свидетельства св. Киприана и Апостольских Постановлений не имеет значения в виду того, что развитие покаянной дисциплины на Востоке в разных местах было различно, и, напр., Дидаскалия, которая происходит из восточной Сирии и которая много говорит о покаянной дисциплине, нигде, однако, не упоминает о покаянных степенях и, очевидно не знает их. Таким образом, сделать отсюда какие-нибудь отрицательные по отношению к посланию св. Григория выводы не представляется основательным. И в настоящее время находят возможным полагать что покаянная дисциплина, характеризуемая постепенностью в принятии грешника в Церковь, имела своей родиной страну, которая определяется деятельностью св. Григория Неокесарийского в Понте, равно как соборами Анкирским и Никейским и, по–видимому, ограничивалась малоазийскими провинциями [430] .

430

H. Achelis, Das Christentum in den ersten drei Jahrhundenten. B. II, S. 136; ho cp. E. Schwarts, Busstufen und Katechumenatsklassen, S. 41.

Таким образом, разбор выставленных Викт. Шульце возражений приводит нас к убеждению, что нет оснований отрицать принадлежность канонического послания св. Григорию Чудотворцу. Как подлинное произведение неокесарийского святителя, оно имеет важное значение для характеристики его пастырской деятельности: в нем наглядно обнаружилась и его ревность, с какою он заклеймил непорядки в церковной жизни, и стремление возможно скорее восстановить нарушенную церковную дисциплину, и сердечное внимание к состоянию и нуждам паствы, которое побудило его тщательно взвешивать настроение провинившихся. Не менее интереса представляет послание и как памятник древне–церковной покаянной дисциплины на Востоке. A церковно–практическая важность послания и его руководственное значение в достаточной степени определяются тем, что оно принято было в церковно–канонические сборники и санкционировано пято–шестым собором (пр. 2).