«Святой Мануэль Добрый, мученик» и еще три истории
Шрифт:
– Думаю, что ты не прав, подозревая ее в том, что…
– Да я не подозреваю ее ни в чем, кроме желания устроить судьбу своей дочери, и устроить ее за твой счет…
– Ну а если даже и так, что тут особенного?
– А то, что ты уже готов, Эметерио, ты уже пропал, тебя закапканили, подцепили на крючок.
– Ну и что?
– Да, собственно, ничего, с этого дня ты можешь идти на пенсию.
– А когда я собрался уходить, она мне сказала: «Теперь вы можете навещать нас когда вам
– И он станет твоим.
– Зависит от Клотильды.
– Нет, от Роситы.
А тем временем между Роситой и Клотильдой завязалось что-то вроде поединка.
– Послушай, доченька, тебе придется обо всем хорошенько подумать и бросить свои детские шалости. Твой парень, этот Пакито, по-моему, для тебя не пара, а вот дон Эметерио, вот он-то как раз и будет для тебя подходящей партией…
– Партией для меня?
– Да, для тебя. Понятно, он намного тебя старше и по годам тебе в отцы годится, но с виду он еще совсем молодцом, и главное, у него солидный капитал имеется, я уже справлялась.
– Все ясно. Небось сама ты, когда была девицей вроде меня, не сумела его заарканить, а теперь хочешь всучить его мне. Да это курам на смех! Мне – такую развалину? И будь добра, скажи мне – как случилось, что ты его упустила?
– Видишь ли, он всегда был скуповат и очень заботился о своем здоровье. Я никогда не знала, что бы взбрело ему в голову, женись он на мне…
– Ну, а со мной, мама, все обстоит куда хуже. В его годы и учитывая мой возраст, вопрос о здоровье, как ты сама понимаешь, должен его еще больше волновать.
– По-моему, вовсе нет, нынче его будет волновать не здоровье, а совсем другое, и тебе в самый раз этим воспользоваться.
– Ну знаешь, мама, я молода, я чувствую себя молодой и не имею никакого желания приносить себя в жертву, превращаться в сиделку, чтобы потом остаться с деньгами. Нет, нет, я хочу наслаждаться жизнью.
– Какая ты глупенькая, доченька! Небось даже не слыхала про цепочку.
– А что это за штука?
– Вот послушай. Ты выходишь замуж за этого сеньора, он тебе приносит, ну, ладно, все, что принесет… ты заботишься о нем…
– Значит, о его здоровье забочусь? Выходит, так?
– Но не чересчур, совсем не обязательно губить себя. Главное – выполнять свой долг. Ты выполняешь…
– А он?
– И он выполняет, и ты остаешься вдовой, уважаемой сеньорой, и все еще в довольно молодых летах.
– Как ты сейчас? Правда?
– Да, как я. Только у меня ни кола ни двора – денег не хватит на то, чтобы после смерти купить место на кладбище, ну а ты, коли выйдешь за Эметерио, ты овдовеешь совсем в другом положении…
– Ну да, денег у меня будет достаточно, я смогу при жизни купить все, что нужно…
– В том-то и суть. Ты будешь богатой вдовой, да еще к тому же красивой вдовой, ведь ты в меня и с годами станешь хорошеть… Вдова, да с деньгами, ты сможешь купить своему Пакито все, что он захочет…
– А он, в свой черед, унаследует мои денежки и, когда летами сравняется с доном Эметерио, поищет себе какую-нибудь Клотильду…
– Так это и будет тянуться, доченька, это и есть цепочка.
– Нет, мама, такой цепочкой я себя не свяжу.
– Стало быть, ты держишься или, вернее сказать, цепляешься за своего щенка? С милым, дескать, рай и в шалаше? Подумай, дочка, хорошенько подумай.
– Да я уж думала-передумала. За дона Эметерио не пойду. Коли понадобится, сама сумею заработать себе на хлеб, проживу и без его капитала.
– Послушай, дочка, ведь он сейчас совсем голову потерял, бедняга, ходит дурак дураком, ради тебя готов на любую глупость… Смотри, он…
– Я уже сказала свое слово, мама, я все сказала.
– Ну ладно, коли так. Только вот что я ему скажу, когда он вернется? Что я с ним делать буду?
– Вскружите ему снова голову.
– Дочка!
– Вы меня хорошо поняли, матушка?
– Лучше некуда, дочка.
И Эметерио вернулся – разумеется, вернулся! – в дом Роситы.
– Знаете, дон Эметерио, моя дочь даже слышать о вас не хочет…
– Даже слышать?
– Ну да, она не хочет, чтобы ей морочили голову с замужеством…
– Нет-нет, только не принуждайте ее, Росита, никакого насилия! Но я… мне сдается, я помолодел… я кажусь себе другим… я способен…
– Дать ей приданое?
– Я способен… мне было бы так приятно… в мои годы я вечно один… завести семейный очаг… растить детей… Холостая жизнь мне опротивела… Меня неотвязно преследуют мысли о пенсии и вакансии…
– По правде говоря, Эметерио, – Росита впервые за время их знакомства опустила слово «дон» и при этом придвинулась поближе к Эметерио, – мне было удивительно, что вы все копите да копите деньги, хотя семьей не обзавелись… Я этого не могла понять…
– То же самое говорил мне и дон Иларион.
– Скажите, Эметерио, – и, продолжая выполнять свой хитрый тактический ход, Росита придвинулась еще ближе, – вы уже не боитесь так за свое здоровье, как прежде, в наши лучшие дни?
Эметерио не понимал, во сне он или наяву. Ему казалось, что он перенесся в былые годы, в те давние времена, о которых он мечтал более двадцати лет; вся последующая жизнь стерлась из его памяти, даже образ Клотильды рассеялся. Он почувствовал приступ головокружения.