Святых не существует
Шрифт:
— Я не хочу на это смотреть, — говорю я, отступая назад.
У меня сводит живот.
Девушка была стройной, с татуировкой феоникса на ребрах. У меня татуировка в том же самом месте. Без головы... она вполне могла бы быть мной.
— Никто из нас не должен на это смотреть, — огрызается Джоанна. — Это неуважительно. Надеюсь, они найдут того, кто слил эти фотографии, и уволят его задницу.
— Я не глазею, — говорит Эрин. — Они нашли ее прямо на поле для гольфа в Линкольн-Парке. Это всего в паре миль отсюда! Этот псих может жить прямо
Мой желудок сейчас делает смертельный кульбит, как крокодил.
Коул живет в там. Он играет в гольф на этом поле.
— Когда она умерла? — спрашиваю я.
— Думаю, после полуночи, — говорит Эрин. — Она была еще теплая, когда ее нашли.
Я покинула шоу в 11:00.
По дороге я захватила парня на одну ночь.
Что, если Коул сделал то же самое?
Это звучит нелепо. Я проводила с Коулом по несколько часов подряд. Мы часто бываем одни. Если бы он хотел превратить меня в фарш, то уже давно мог бы это сделать.
И он действительно не выглядит сумасшедшим. Контролирует и манипулирует, конечно. Интенсивный, безусловно. Но мог ли он на самом деле наложить руки на женщину и разорвать ее в клочья?
Я заставляю себя снова наклониться над телефоном.
Эрин прокручивает страницу чуть ниже.
Вот голова девушки, ее черты лица странно не выражены, глаза широко открыты, молочные, как стеклянные шарики.
Она была прекрасна.
И очень, очень напугана.
Я подбегаю к раковине, и меня рвет.
21
Коул
Соня вбегает в мой кабинет. Она стоит в дверях, застыв от ужаса перед разрушениями внутри.
— Боже мой, что случилось? — кричит она.
Я уже положил клюшку для гольфа обратно в сумку.
Но скрыть то, что я сделал, невозможно.
— Я разбил модель солнечной батареи, — говорю я.
Соня смотрит на меня в ужасе, слезы заливают ее бледно-голубые глаза.
— Как ты мог? — говорит она.
— Она принадлежит мне, — рычу я. — Я могу хранить его или уничтожить.
Она смотрит вниз, на толстые сугробы разбитого стекла, наклонив голову, отчего слезы текут по ее щекам.
За все время, что она работает на меня, я ни разу не видел, чтобы Соня плакала. Она компетентна и способна, а свои эмоции надежно держит на замке. Вот почему мы с ней ладим. Я не потерплю ничего меньшего.
Однако я не виню ее за слезы в этот момент. Солнечная модель была одним из самых потрясающих произведений искусства, которые я когда-либо видел. Поистине уникальное и незаменимое.
Я уничтожил ее под влиянием импульса.
Со мной что-то происходит.
Что-то захватывает меня, крутит, меняет. Я заразился. А Мара - это
— Пусть кто-нибудь уберет это, — приказываю я.
Я выбегаю из кабинета и направляюсь на главный этаж. Я не заглядываю в студию Мары - знаю, что ее здесь нет. Скорее всего, она еще дома, спит.
Проходя мимо стола Дженис, я вижу нескольких художников, столпившихся у экрана ее компьютера. При моем приближении они расходятся, спеша во все стороны, кроме моей.
Дженис пытается закрыть окно браузера, но я отбиваю ее руку в сторону, рявкнув: — Что ты смотришь?
— Еще одну девушку убили, — заикается Дженис. — Это случилось прошлой ночью.
Я наклоняюсь над ее столом, неприятно окутанным ее тошнотворно-сладкими духами, чтобы рассмотреть экран компьютера.
Она зашла на какой-то дрянной сайт о настоящих преступлениях. Страница покрыта полноцветными фотографиями места убийства.
Работа Аластора.
Его тела гораздо отчетливее, чем его картины.
И все же... это новый уровень насилия, даже для него. Я вижу безумие в разбросанных частях тела. Это была не просто похоть... это была ярость.
Я снова встаю, а сердце уже возвращается к своему ровному ритму.
Это объясняет, почему Аластора не было на шоу вчера вечером. Должно быть, он отвлекся по дороге.
Он пропустил то, что должен был увидеть.
К счастью для меня. У меня есть еще немного времени.
Я подхожу к мрачной викторианской квартире Мары. Я стучу в дверь, пугая ее соседа Фрэнка, который открывает дверь после долгой задержки, выглядя под кайфом и параноидально.
— О, — говорит он, выглядя отчасти облегченным, а отчасти еще более растерянным. — Это ты.
— Где Мара? — спрашиваю я.
— Не знаю, — бормочет он, проводя рукой по своим диким кудрям. — Может, на работе?
Как только мне в руки попадает ее телефон, я устанавливаю на него маячок.
Это намерение превращается в абсолютную навязчивую идею, поскольку я безуспешно посещаю поочередно парк Сладкого Клена и парк Золотые ворота, но не нахожу ее.
ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?
Несколько фантазий проносятся в моей голове, пока я обыскиваю парк. Первая - как я затащу ее на деревья и задушу. Но когда я представляю, как обхватываю руками ее горло, вместо этого я вижу, как они скользят по ее телу... обхватывают ее груди... сжимают ее крошечную талию изо всех сил... заставляют ее опускаться на мой член снова и снова, и снова...
Трахать ее в лесу недостаточно хорошо.
Я хочу, чтобы она была в уединенном месте, где мы могли бы побыть вдвоем. Там, где у меня под рукой будет любой инструмент, который я захочу. Где я смогу провести с ней всю ночь напролет...