Связанные
Шрифт:
И Хель послушалась.
Ахнула, едва прикрыв рот пухлой ладошкой, супруга чрезмерно ретивого крестьянина. Вытянулись и без того удивлённые лица гвардейцев. Мужчина задрожал всем телом, вероятно проклиная себя последними словами за не вовремя проявленную находчивость. Да что там, Кристина и сама ожидала от Хель чего угодно, но только не того, что призрак изящным движением склонит голову. Разумеется, на настоящий поклон это было мало похоже, скорее на вежливый кивок — но и этого было достаточно, чтобы довести бедолагу-крестьянина и его супругу до полуобморочного состояния.
Впрочем, едва ли сама Хель задумывалась
Кристина затаила дыхание, очарованная пульсирующим звучанием. Что-то подобное она слышала, совсем недавно, когда Эйдон пересказывал историю своего короля, но в тот раз гвардеец всего лишь передавал информацию, а потом не слишком, как она теперь понимала, задумывался о красоте слога. Сейчас же она могла убедиться, что жители Эм-Бьялы, по крайней мере её знать, не просто относились к слову серьёзно, но и могли при желании превратить его в настоящее искусство.
Сколько это продолжалось, Кристина не знала и не хотела знать. Супруги полностью разделяли её мнение: поначалу они прислушивались к Хель напряжённо, чуть хмурясь, будто им было тяжело понять сказанное, но уже через несколько секунд лица их смягчились. Страх отступил, сменяясь умиротворением и затаённым восторгом. Проняло даже гвардейцев — Мартон резко отвернулся, будто хотел спрятать лицо, а Эйдон с грустью смотрел куда-то в сторону, как если бы мог увидеть там что-то знакомое.
А затем всё стихло так же внезапно, как началось. Крестьяне, гордые и раскрасневшиеся, согнулись в глубоком поклоне — кажется, раза в два ниже, чем того требовали традиции и этикет. Путники двинулись дальше, ещё долго ощущая на себе их пристальный прощальный взгляд.
— Что это было? — с чувством спросила Кристина, когда отряд отошёл на приличное расстояние. Собственный голос показался ей неожиданно грубым и бесцветным.
— Nieta.
— Слово?
— Верно. Другое значение — «песнь».
— Действительно, похоже, — девушка задумчиво кивнула. — Это что-то вроде белого стиха?
— Иногда. Слово используют, если нужно передать важное сообщение. Когда нужно многое сказать, но нет времени. В торжественных случаях. Так читают стихи, и тогда Слово становится искусством. Или подарком. Всё сразу.
— Очень красиво. Но очень грустно, — честно призналась Кристина, невольно вспоминая беспросветную печаль, которой было наполнено Слово Хель. — Никогда такого не слышала.
— В этом нет ничего необычного. Так могут все.
— Ну да, — недоверчиво хмыкнула Кристина. — Кроме меня и тех бедолаг, которых ты чуть до инфаркта не довела. Кстати, а что ты им сказала?
— Поблагодарила за труд и похвалила урожай.
Девушка взглянула на Хель с невольным уважением:
— А ты в этом разбираешься?
— Нет. Однако эти люди много работают, а потому заслуживают признания и похвалы.
Это заявление абсолютно
— Это не имеет значения, — покачала головой Хель, когда Кристина как могла изложила свои соображения. — Эти люди честно трудятся на земле. Необходимо напоминать им, что мы это ценим. — Она немного помолчала и вдруг добавила с почти незаметным укором: — Об этом часто забывают.
Взгляд призрака погас; очевидно Хель решила, что выговорила весь доступный ей запас слов: как с большой, так с и маленькой буквы.
Кристина вздохнула, провела рукой по волосам, рассеянно потеребила растрёпанный хвост. Она всё чаще задумывалась о том, как в Хель уживаются сразу несколько настолько противоречивых личностей.
Её знания о мире и своём месте в нём, этикет, манера речи, цитаты из книг, — всё это будто бы досталось ей от другого человека. от того, кем она когда-то была; и призрак проигрывал эти воспоминания, словно старую магнитофонную запись. Тогда Хель вела себя как человек — холодный, отстранённый, безгранично требовательный к себе и другим, но при этом по-своему справедливый, добрый и отзывчивый. Другой вряд ли стал бы защищать Кристину тогда в лесу, помогать и заботиться о ней, и уж точно не стал бы дарить Слово простым крестьянам, для которых оно было настоящим чудом.
Была и другая Хель. Она почти не понимала юмора, абсолютно буквально воспринимала большую часть того, что ей говорят; она была любопытной, искренне удивлялась самым простым вещам, неизменно склоняя голову в своём любимом жесте, и могла часами увлечённо наблюдать, как растёт трава. В такие моменты она предпочитала молчать, а если и говорила, то речь её полностью отражала внутреннее содержание, становясь предельно лаконичной и зачастую неуклюже прямолинейной. Такой была Хель, когда Кристина впервые её увидела. Такой она была большую часть времени. Немудрено, что той ночью её почти невозможно было отличить от призраков старого дома — те вели себя похожим образом, особенно в последние годы.
С самой тёмной стороной личности призрака Кристина встречалась реже всего — и была благодарна за это всем причастным к этому высшим сущностям, как бы те себя ни называли. Подозрительная, расчётливая, методичная, жестокая и беспощадная, Хель ставила перед собой задачу и шла к цели со всей возможной эффективностью и жутковатой изобретательностью. Как тогда, в лесу, когда она безжалостно изувечила «пиявку», чтобы отпугнуть остальных, или совершенно серьёзно собиралась скормить гвардейцев местной живности и купить этим немного времени. До сих пор Кристина пока ни разу не ощутила угрозы для себя лично — но вот за окружающих можно было всерьёз опасаться.