Сын двух отцов. Падение

Куликов Илья Федорович

– Сейчас всё изменилось. Да и какой Святополк князь! Он просто изгнанник, которого мой дядя приютил под своей крышей.

– Нет, Малгожата, – со вздохом ответила мать, – он князь и до самого своего последнего вздоха им останется. Он будет бороться за Киев, и ты ему в этой борьбе будешь только мешать. Не старайся зря и не разрывай себе сердце и душу.

Малгожата посмотрела на мать почти с ненавистью. Ну почему её глупая мамаша вечно всё пытается сломать! Почему я должна её слушать? Она, верно, просто завидует.

– Нет, – почти закричала Малгожата, –

ты, матушка, во всём неправа. Князь Святополк назвал меня красавицей, и это значит, что я ему приглянулась. Коли он позовёт меня с собой, то я с ним и на край света пойду. Я смогу всегда поддержать его, всегда быть рядом с ним.

– Малгожата, – хлопнув дочь по щеке, сказала мать, – я сделаю всё, чтобы не позвал. Коли потребуется, на колени перед ним стану, но упрошу, чтобы он не ломал твоей судьбы!

– Злобная крыса, – крикнула Малгожата, прижав руку к щеке, – ты просто завидуешь! Зависть – вот что тебя гложет! Ты всем завидуешь. Княгине Рыксе, мне, покойной бабушке.

– А ты неблагодарная…, – пани Малгожата покраснела, стараясь подобрать наиболее подходящее ругательство, но не нашлась, что сказать. Лишь через несколько мгновений она продолжила. – Ты правде в глаза посмотрела и мне на правду указала. Возможно, я завистлива, но ты глупа. Не делай того, что сломает твою жизнь.

После этого разговора Малгожата, дочь пана Загребы, словно потухла. Ещё несколько дней назад в своих мечтах Малгожата представляла себя княгиней. Она представляла, как много лет спустя приезжает в земли, откуда уехала девицей. У неё было много детей, и матушка, видя её, плакала от умиления и говорила, что она, конечно, не считает грамоту необходимой, но рада тому, что все её внуки ею владеют. Много подобного навыдумывала юная Малгожата.

Глава 4

Зима ещё по-прежнему была хозяйкой в киевских землях, но все уже ждали весну. Воевода Будый поправлялся. Раны его уже затягивались, и он готовился поскорей занять место рядом с князем Ярославом.

Пестун князя понимал, что со взятием Киева борьба не закончилась. Много ещё сыновей князя Владимира Красное Солнышко желали порататься за старшинство на Руси. Из всех них больше всего беспокоил старого воеводу не кто иной, как князь Мстислав, который после смерти князя Владимира остался править в Тмутаракани.

– А ну принеси мне шубу, – приказал воевода Будый челядину, который прислуживал ему.

Челядин поклонился пестуну князя Ярослава и вскоре принёс шубу.

– Чего стоишь и держишь её в руках, словно не разумеешь, что с ней делать? Натягивай её.

Челядин, пожав плечами, стал натягивать на себя шубу. Воевода Будый побагровел и с силой ударил его в грудь.

– Ты что, морда гнусная? На меня натягивай, не на себя! Ты за какие такие заслуги на своё худородное, можно сказать, собачье тело мою шубу натянуть решил? Ты, видно, умом не шибко блещешь.

Челядин свёл брови и опустил глаза вниз, стягивая с себя шубу и принимаясь надевать её на Будого.

– Понежнее, пёс шелудивый! Я, между прочим, можно сказать, в дружине Одина побывал, – Будый сплюнул и продолжил, – я хотел сказать, с того света воротился. Думаешь, я тебя прошу шубу надеть от лени? Я, между прочим, даже на смертном одре о государстве помышляю, о его благосостоянии, не то что ты. Тебе лишь бы своё брюхо насытить да жизни порадоваться.

Одевшись, Будый направился прямиком в княжеские палаты. Ярослав, увидев своего пестуна, был неслыханно ему рад и поспешил навстречу.

– Ну вот ты и оправился от раны! Глядишь, скоро уже на коне ездить будешь.

– Да уж куда там, – махнул рукой Будый, – я к тебе, князь, поспешил, чтобы думу думать. Мне не даёт покоя брат твой Мстислав – вот кого бояться стоит. Святополк или помер где-нибудь, или сейчас в Гнёзно у своего тестя сидит. Скоро, может, о нём сведения получим. Но Болеслав Храбрый, лопни его ненасытное брюхо, едва ли ему поможет. Он ратается с кайзером.

– Мстислав, – задумчиво проговорил князь Ярослав, опускаясь на лавку, – Мстислав сейчас грекам служит.

– Служит, – согласился Будый, – а ведаешь ли ты, что он за своё участие в войне с них золото взял? Золото, а не земли. Как думаешь, отчего?

– Видно, рать собирает, – горько усмехнувшись, сказал Ярослав, – видно, скоро земли свои расширять станет. Наверно, на Киев и засматривается.

– То-то, Ярослав, – поучительно сказал Будый, – на Киев смотрит братик твой, а за ним и все остальные сыновья Адельи и князя Владимира. Судислав Псковский и Станислав Смоленский только и жаждут расширить свои уделы. Им Русь на троих поделить хотелось бы. Вот поэтому, думаю, Мстислав с греков золото и взял.

– Что посоветуешь? – спросил Ярослав, выставляя вперёд больную ногу и принимаясь её разминать.

– А что тут советовать. Один Мстислав тебе не соперник, но пока он на братьев своих единоутробных опереться может, то он ровня тебе, а то и посильнее будет.

– И что ты предлагаешь? Вести войско на Мстислава? Святополк тут же вернётся назад в Киев. Я вот слышал, что он уже в Гнёзно у своего тестя.

Будый покачал головой, а сам подумал – от кого это ты такое-то слыхивал? Видно, какой-то змеюк всё же прополз к тебе в палаты, покуда я хворал. Этак недолго ты старого пестуна и слушать не станешь. Как я тогда Русью буду править?

– Глупость это, Ярослав. О Мстиславе нам думать надо. Помер Святополк. А коли и не помер, то Болеслав Толстяк ему не помощник. Говорил же, он с кайзером ратается и Русь ему сейчас не интересна.

– Мстислав мне не враг. Я Киев у убийцы братьев забрал и сам братоубийцей быть не желаю.

– А так не бывает, – рассмеялся Будый, – отец твой, князь Владимир, прежде чем в Киеве сесть править спокойно, двух братьев похоронил – Ярополка и Олега. Нет, Олега он, конечно, не убивал, но вот Ярополка пришлось. По-иному Русь распадётся на мелкие уделы. Либо ты всю её соберёшь, либо кто другой. Когда Мстислав ещё совсем маленьким был, я слышал, что про него старые люди говорили. А говорили они, что ему судьба великого воина заповедована.