Сын Неба
Шрифт:
На втором ярусе оказался зал еще просторнее первого, где, опять-таки словно бы ниоткуда, лился бледно-голубой свет. Громадные идолы, вырезанные из синего лазурита, усеяны были бирюзой и сапфирами такого размера, что у мессира Никколо перехватило дыхание. Идолы составляли пары обоих полов и сжимали друг друга в таких объятиях, что покраснел даже охочий до непристойностей дядя Маффео. Стены, пол и потолок устилал здесь переливчато-синий мрамор. Все круглыми от изумления глазами разглядывали синеющее великолепие.
А потом - дальше. Вверх по синей мраморной лестнице на третий ярус замка, где оказался просторнейший черный зал. Мутный, призрачный свет снова из незримого источника - играл на граненом обсидиане, что усеивал иссиня-черные мраморные стены. Громадные демоны из отполированного до блеска эбенового дерева, окруженные ярко-красными огнями, пристально глядели на путников. В этом темном зале никто задерживаться не пожелал.
По мрачной сланцевой лестнице вслед за рунным ковром сфинкс устремился в шпиль конусообразного замка. И вдруг - пронзительно вскрикнул. Марко бросился к нему на помощь - и закричал еще пронзительней. Ибо сияющий свет, что невыносимо жег ему глаза, был ослепительно белым. Долгое, бесконечно долгое и жуткое мгновение Марко казалось, что глаза его непременно вытекут. Да и что теперь струится у него по щекам - кровь или слезы?
Когда зрение наконец прояснилось, Марко увидел круглую башенку, что возвышалась над замком и отражала солнечный свет рассыпанными по всей ее поверхности бесчисленными кристаллами кварца. А потом он увидел ту, которую все они и искали.
Спящая Красавица покоилась на ложе из белоснежного алебастра в самом центре башенки. Из-под свободных одежд из переливчатого белого бархата виднелась ее бледная как воск светящаяся кожа. Длинные шелковистые волосы покрывали ее плечи подобно снежно-белой газовой материи. Глаза были закрыты - но на губах играла едва заметная улыбка. Голову Спящая Красавица небрежно подпирала одной рукой. Изящное тело и тонкие черты лица казались застывшими - и Марко засомневался, дышит ли она вообще.
Затем, совершенно безотчетно, молодой венецианец упал на колени - и с губ у него слетел старинный псалом Святой Деве Марии.
Ангелы славят тебя, достойная Мария,
славят благость и доброту твою.
Непорочная Дева, дети твои
счастливо утешаются милостию твоей.
О, обратись к нам, услыши
скромные мольбы и молитвы наши.
Ты, которая здравие и целительница,
утоли печали наши.
Первородительница, всесильною рукою
своею защити нас от бедствий наших...
Так, не поднимаясь с колен, Марко разглядывал Спящую Красавицу, которая и вправду оказалась самой красивой из когда-либо виденных им женщин. Таившееся в ней внутреннее достоинство излучало мир и сострадание, мудрость и любовь. Остальные путники толпились позади, все еще отчаянно протирая руками ослепленные глаза. Потом, один за другим, принялись падать на колени или простираться ниц - каждый согласно обычаю своей родины.
– Это Си-ван-му, Бессмертная Матерь, Царица Запада, что пребывает на великой горе в центре мироздания, - сказал Петр.
– Приветствую госпожу Изиду, Великую-в-Магии, - сказал сфинкс.
– Вижу перед собою богиню милосердия Гуань-инь, сострадательную матерь, что дарит сынов бесплодным женам и помогает в пору нужды, - с несвойственным ему жаром сказал ученый Ван.
А монгольские всадники затянули гортанную песнь во славу благородной и победоносной Матери Друльмы, которую Марко перевел примерно как:
Мудрое ее тело улыбается красотою.
Правая рука ее щедро дарит долгую жизнь.
Левая рука ее бесподобно играет
тремя самоцветами.
Держит она алый цветок,
чьи нежные лепестки раскрыты.
Шелковые наряды ее и волны волос
дивно ее одевают.
Лотосовые гирлянды ее
и редкие украшения ярко сияют.
Легко возлежит она на троне алого солнца.
Краски радуги ее светятся бесконечно...
Опустившись на колени, Никколо Поло перекрестился и принялся перебирать свои хрустальные четки (не в силах, впрочем, удержаться от мгновенной и весьма приблизительной оценки бриллиантов и лунных камней сиятельной госпожи, безусловно ценою в арендную плату за крупный остров в Греческом море). Рунный ковер почтительно облетел ложе Спящей Красавицы и улегся у ее ног. Сфинкс же молча устроился на его истертом буровато-золотистом ворсе.
Лишь Маффео Поло остался стоять позади всех, подергивая свою седую бороду и вполголоса бормоча:
– Марон! Надеюсь, великий хан будет доволен. Она настоящая красавица. Только вот слишком уж не похожа на земную женщину! Пожалуй, она просто волшебный языческий идол. Какое-то подобие... не пойму, правда, из чего...
И тогда Марко сказал:
– Раю присуща бесконечная красота. Быть может, это подобие чего-то неведомого и прекрасного в чистилище?
34
Цзинь: Восход.
Пылающее солнце всходит над землею.
Сиятельному князю жалуют царственных коней.
– Ну и как мы теперь ее разбудим?
– поинтересовался Никколо, тяжело поднимаясь с колен.
– А правда, братец, - как?
– откликнулся Маффео.
– Ведь пока мы тут стенали и придуривались, ее милость даже моргнуть не изволила.
– Быть может, ее пробудит рунное заклинание Оливера?
– предположил Марко.
Оливер оторвался от своих раздумий пред ложем Спящей Красавицы. Потом, медленным рокочущим басом, заговорил:
– Когда я был сопливым щенком в Северных Краях, старшие рассказывали про Бога Одина, что носит на плечах воронов и пирует с павшими героями в золотом зале Асгарда. А конные девы-воительницы Одина зовутся валькирии. Они-то и собирают павших героев Валгаллы. От блеска доспехов скачущих валькирий в небе бывает северное сияние. Похожий свет исходит и от лица этой госпожи. Рунное заклинание - работа Бога Одина... Может, он и способен пробудить эту дремлющую деву.
"Ха!
– сказал себе Марко.
– Подозреваю, толковой молитвы к Святой Деве Марии этот загадочный костяной амулет не содержит".
Но когда Оливер огласил в лучистом шпиле свое рунное заклинание, ничего не переменилось. Совсем ничего. Спящая Красавица не проснулась - и даже не шевельнула пальцем.
– Фею Облачного Танца всегда развлекали мои загадки, - сказал золотистый сфинкс, легко подскакивая к левой руке Спящей Красавицы, которой она подпирала голову.
– Быть может, мне удастся разбудить эту дремлющую госпожу, прошептав ей на ухо несколько самых забавных.