Сын шевалье
Шрифт:
— Минутку, красавица моя, — промолвил Пардальян с лукавым видом, — подними-ка ключ и отвори сама… бесшумно, как ты хорошо умеешь делать.
Мегера стыдливо понурила голову. Ее уловка была разгадана без труда. Она надеялась отделаться от этого нахала, кинув ему первый попавшийся ключ, но теперь ей пришлось признать, что противник оказался сильнее ее во всех отношениях.
И она покорилась окончательно и, вытащив другой ключ, открыла дверь бесшумно, как ей и было приказано. Лишь тогда Пардальян отпустил ее, и она ринулась прочь с такой скоростью, словно
— Дьявол! Это наверняка сам дьявол!
Глава 29
ПАРДАЛЬЯН СТАНОВИТСЯ СВИДЕТЕЛЕМ БЕСЕДЫ СУПРУГОВ КОНЧИНИ
Пардальян вошел и положил ключ в карман. Он оказался в широком коридоре, который вел к вестибюлю. Слева от него была приоткрытая дверь, справа другая, запертая. В глубине коридора висели портьеры, одна из которых была опущена, а вторая — поднята.
Он прислушался: до него донесся голос Жеана, хотя и приглушенный расстоянием, но достаточно отчетливый, чтобы узнать его. Пардальян прошептал:
— Он жив! Это великолепно. Я могу не бояться, что прислуга застанет меня врасплох, ведь «милое дитя» сказало Галигаи, что «монсеньор» запер всех в чулане. Произведем же разведку, чтобы, слегка освоиться тут.
Толкнув приоткрытую дверь, он вошел и тотчас увидел плащ и шпагу Кончини. Шевалье улыбнулся, посмотрел на портьеру, поднял ее. Дверь… В замочной скважине торчит ключ. Пардальян повернул его и оказался в другой комнате. Вновь на лице его промелькнула улыбка удовлетворения, и, оставшись довольным, он опустил портьеру, оставив за ней открытую дверь.
— Пути к отступлению обеспечены, — прошептал он, насмешливо улыбаясь. — Теперь послушаем, о чем говорит Кончини со своим пленником.
Пардальян вернулся в коридор и устроился за портьерой, отогнув утолок. Отсюда, невидимый никем, он мог все видеть и слышать.
Кончини сидел на корточках, склонившись над отверстием в полу, спиной к портьере. Считая, что принял все меры предосторожности, дабы его не застали врасплох, он не проявлял никакого беспокойства. Беседа с Жеаном поглотила его настолько, что он не заметил, как Леонора склонилась к нему, почти касаясь его. Как и Кончини, она тоже повернулась спиной к портьере и, подобно ему, тоже была совершенно спокойна и далека от малейшего подозрения, что какой-то наглец подглядывает за ними.
Пардальян прислушался. Услыхав, как Жеан рассказывает историю об аудиенции у короля и соучастнике, готовом раскрыть заговор Кончини, он усмехнулся и прошептал:
— Неплохо придумано. Право же, если Кончини его отпустит, а это вполне возможно, то я взял на себя пустые хлопоты. Однако послушаем дальше, еще не все сказано.
Едва он увидел, что из-за вмешательства Леоноры дела Жеана ухудшились, перестал жалеть о своих трудах. И, наконец, услышав слова Кончини, что тот сильно сомневается в возможности разоблачения, решил, что сейчас самое время отступить.
Он расположился за портьерой, придерживая рукой створку двери, чтобы толкнуть ее при малейшей тревоге. Отсюда он почти
Тем временем Кончини несколько оправился от удара, нанесенного ему Леонорой перед самым уходом. Раскрыв дверь, он неверной походкой вернулся в кабинет и упал в кресло, с трудом сдерживая рыдания.
Вдруг он в смятении вскочил, увидев Пардальяна. А тот, заперев дверь на два поворота ключа и преспокойно убрав его в карман, с самой очаровательной улыбкой и наилюбезнейшим видом поздоровался с ним.
Кончини онемел от изумления. Он в недоумении глядел на незваного гостя и обводил взглядом стены, словно пытаясь понять, каким образом тот сюда проник. Торопливо озираясь, он заметил рядом с собой шпагу, хотя отлично помнил, что не оставлял ее здесь. Машинально он перевел взгляд на стул, где до сих пор лежал его плащ.
Пардальян, взирая на эту пантомиму с великолепной невозмутимостью, объяснил:
— Это я, сударь, положил сюда вашу шпагу, с единственной целью успокоить вас относительно моих намерений.
Кончини схватил шпагу, выставив ее вперед острием. В ту же минуту он обрел дар речи и двинулся вперед, угрожающе бормоча:
— Кто вы такой?.. Что вы тут делаете?.. Да знаете ли вы, что я могу убить вас, как собаку?..
— Что до этого, то смею уверить: я не допущу, чтобы меня убили, и буду защищаться. Не хвастаясь, скажу, что у меня тяжелая рука. А что я тут делаю, вы сейчас узнаете. Кто я такой? Я друг Жеана Храброго, которого вы обрекли на смерть от голода и жажды… Да, я тот самый человек, что должен был пойти и рассказать королю, как вы хотели его убить на улице Арбр-Сек.
— А! — прорычал Кончини с кровожадной радостью. — Так это ты тот самый второй спутник короля!.. Подожди же!..
Он поднес к губам маленький серебряный свисток, чтобы позвать на помощь прислугу, забыв, что у него еще не было времени заменить трех храбрецов.
Пардальян не мешал ему. Без всякой спешки, но не теряя из виду Кончини, он подошел к окну, резким движением открыл его и позвал:
— Гренгай!
— Да, монсеньор!
— Поднимитесь наверх и посторожите людей господина Кончини, чтобы ни один не заявился сюда.
Сказав это, Пардальян бросил через оконную решетку ключ, отданный ему мегерой-служанкой.
Тем временем слуги Кончини, обнаружив кабинет закрытым, стали звать своего господина. Кончини ринулся к двери, замаскированной драпировкой, думая выйти через нее. Чудовищные проклятия сорвались с его искривленных губ, когда он убедился, что та заперта.
Пардальян, закрыв окно, стал спокойно ждать. Казалось, он не обращал внимания на Кончини, но на самом деле от него не ускользало малейшее движение противника. Послышался скрип открываемой двери, шум борьбы, ругань, и громкий топот в коридоре, сопровождаемые пронзительными женскими криками. Потом наступила полная тишина.