Сын Солнца
Шрифт:
— А теперь — настоящее испытание. Чтобы стать неуязвимым, ты должен проглотить этот неприятный и опасный напиток, настой на корнях крапивы. Он замедляет кровообращение, иногда полностью его останавливает… Если тебя вырвет, ты погиб. Амени я бы не предложил этого, а твой крепкий организм должен выдержать. После этого тебе некоторое время не будут страшны укусы почти всех змей.
— Но не всех?
— Чтобы защититься от самых крупных, нужно каждый день вводить себе небольшую дозу разведенной в воде крови кобры. Если ты приобщишься к нашему искусству, то получишь возможность воспользоваться этой прививкой для избранных. А теперь пей.
Питье было отвратительным на вкус.
Холод сжал тело Рамзеса, его ужасно тошнило.
— Держись.
Хотелось выплеснуть из себя боль, которая терзала его, вырвать, лечь и спать…
Сетау схватил запястье Рамзеса.
— Держись, открой глаза!
Сын Фараона снова овладел собой. Сетау никогда не удавалось победить его в борьбе. Спазм, сжимавший его желудок, прошел, ощущение холода постепенно уходило.
— Ты и правда очень крепкий, но у тебя нет ни малейшего шанса стать царем.
— Почему?
— Потому что ты мне доверился. Я бы мог отравить тебя.
— Ты мой друг.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— А я доверяю только змеям. Они подчиняются своему естеству и никогда не предают его, с людьми не так. Всю жизнь они хитрят и извлекают выгоду из своих махинаций.
— И ты тоже?
— Я ушел из города и живу здесь.
— Но если моя жизнь была бы в опасности, разве бы ты меня не вылечил?
— Надевай эту тунику и пойдем. Ты менее глуп, чем кажешься.
Эта ночь в пустыне была для Рамзеса неповторима. Ни зловещий хохот гиен, ни лай шакалов, ни великое множество странных звуков, исходивших из иного мира, не разрушили чар. Красная земля Сета давала приют голосам воскресших из мертвых. Вместо очарования долины у нее была какая-то потусторонняя сила.
Истинная сила… Разве Сетау не нашел ее в одиночестве!?
Вокруг них раздавалось шипение.
Сетау шел впереди, стуча по земле длинной палкой. Он направился к каменному пригорку, который при свете полной луны казался замком с приведениями. Следуя за своим проводником, Рамзес больше не думал об опасности. Знаток своего дела, Сетау прикрепил к его поясу мешочки, содержащие, на случай укуса змеи, снадобья первой необходимости.
Он остановился у подножия пригорка.
— Мой учитель живет там, — поведал Сетау. — Может быть, он не покажется, так как не любит чужаков. Подождем и будем молить Невидимого почтить нас своим присутствием.
Рамзес и Сетау сели в позе писца, скрестив ноги. Сын Фараона чувствовал себя легким, почти воздушным, он упивался воздухом пустыни, как сладчайшим напитком. На месте привычных стен и потолка его классной комнаты было небо с тысячами звезд.
На вершине пригорка глаза их различили гибкий, элегантный силуэт. Черная кобра длиной в полтора метра, с блестящей чешуей, выползла из своего логова и величественно встала в полный рост. Луна украшала ее серебристым сиянием. Змея покачивалась, готовая ужалить.
Сетау шагнул вперед. Черная кобра предупреждающе свистнула. Заклинатель змей жестом сделал Рамзесу знак подняться на его высоту. Встревоженное животное покачивалось из стороны в сторону: кого из незваных гостей ужалить первым?
Продвинувшись всего на два шага, Сетау теперь был лишь в метре от кобры. Рамзес шагнул за ним.
— Ты царишь в ночи и оплодотворяешь землю, чтобы она дарила жизнь, — произнес Сетау низким голосом, очень медленно, чеканя каждый слог. Он монотонно бормотал заклинание, приказав Рамзесу, повторять за ним. Музыка слов, казалось, успокоила змею: дважды она стремительно бросалась вперед, чтобы ужалить, но останавливалась прямо возле лица Сетау. Вот он положил руку на голову змее, и она застыла неподвижно.
Рамзесу почудилось, что он различил красноватый отблеск в глубине ее глаз.
— Теперь твоя очередь, Сын Фараона.
Юноша протянул руку. Змея бросилась на него.
Рамзес как будто почувствовал укус, но змея не сомкнула пасть, ее отпугивал запах лука.
— Положи ей руку на голову.
Рамзес не дрогнул. Казалось, кобра отступала. Его сжатые пальцы дотронулись до черного капюшона змеи; на несколько мгновений хозяйка ночи покорилась Сыну Фараона.
Сетау отдернул Рамзеса назад — атака кобры ушла в пустоту.
— Ты перегнул палку, друг. Разве ты забыл, что силы тьмы непобедимы? Кобра-урей возвышается во лбу фараона, как символ власти и бессмертия. Если бы она не признала тебя, на что бы стал надеяться?
Рамзес вздохнул свободно и посмотрел на звезды.
— Ты был неосторожен: против укуса этой змеи не существует никакого средства, но тебе повезло.
Глава 6
Рамзес устремился к плоту, сплетенному из связок стеблей папируса и закрепленному веревочками; этот скромный плавучий островок был слишком хрупок, чтобы выдержать второй за день заплыв на скорость, который Сын Фараона устраивал один против команды пловцов, взволнованных при мысли о предстоящем состязании. Возбуждение усиливалось из-за присутствия кортежа девушек, которые восхищенно наблюдали за заплывами с берега канала. Надеясь на победу, юноши надевали на шею амулеты: кто — лягушку, кто — фигурку быка, кто — охранительный глаз. Рамзес был обнажен и не надел амулетов. Не прибегал он также ни к каким другим магическим средствам, но плавал быстрее других.
Большинству атлетов придавали мужества мысли о даме их сердца. Младший же сын Сети сражался только за самого себя, чтобы увидеть, сможет ли он совершить, что выше его сил, и первым прийти к берегу.
Рамзес закончил заплыв, обогнав следующего за ним на пять дистанций. Он не чувствовал ни малейшей усталости и мог бы еще плыть несколько часов кряду. Раздосадованные противники поздравили его сквозь зубы. Все знали непримиримый характер юного Сына Фараона, навсегда отстраненного от власти и вынужденного бездельем убивать время, имея блестящее образование. Он должен был вскоре переселиться на Юг, подальше от Мемфиса и столицы.
Незнакомая темноволосая красавица пятнадцати лет, с повадками уже взрослой женщины, подошла к нему и протянула кусок ткани.
— Ветер слишком свеж, вытритесь этим.
— Я не нуждаюсь в этом.
Со своенравным выражением лица, насмешливым взглядом, маленьким носиком, тонкими губками и едва намеченным подбородком, она была изящна, грациозна и подвижна в платье из прозрачного льна, сшитом лучшими портными. Волосы ее украшал закрепленный головной повязкой цветок лотоса.