Сын ведьмы. Дилогия
Шрифт:
– Если запоздавший прохожий ночью услышит странные шаги за спиной, а обернувшись, с ужасом никого не увидит, то лучше бы ему убраться с пути тёмного духа. Умный японец уступит дорогу Бетобето-сану, низко поклонится и громко поприветствует ночного духа.
– А глупый? – усмехнулся чудной традиции суеверных островитян Алексей.
– Тот, кто слышал за спиной шаги Бетобето-сан и не уступил дорогу, уже не сможет этим похвастаться, – серьёзно заверил старик японец. Несмотря на современное обучение, к традициям предков он относился с большим уважением.
– Так может, то вовсе и не ночной дух брёл следом за путником, – усомнился казак, – а какой-нибудь городской пьяница или грабитель?
– Невидимый? – рассмеялся глупости
– Пусть якудза считают меня Бетобето-сан, – снисходительно разрешил казак. – Зато бояться будут. А для меня это ничего не меняет.
– Думаю, что изменится очень – очень многое, – печально вздохнув, напророчил старик Сугинобо. Уж он-то знал силу человеческого суеверия. – Утром увидишь…
В выходной день на рынке было как всегда многолюдно. В углу площади, где русская цирковая труппа давала представление, опять не протолкнуться от зевак. Только, в этот раз, первый ряд занимали сурового вида мужи, многие со шрамами на лицах. Толпа зевак не напирала на странное оцепление, держалась в шаге позади.
Алексей показывал уже хорошо отработанные старые номера программы: гнул руками железные пруты и подковы, разрывал цепи, крушил кулаками горящие кирпичи, жонглировал тяжеленными гладкими валунами, ходил по проволоке и по раскалённым углям, с завязанными глазами обрисовывал ножами и топориками силуэт ассистента, вслепую разрубал двумя саблями летящие фрукты – всё происходило, как и на прежних представлениях. Только вот атмосфера уже не та – вокруг царило напряжение. Зрители, вроде бы, также удивлённо ахали, но никто не смеялся, недоверчивые зеваки не выходили проверять остроту ножей, плотность повязки на глаза или вес камней. Люди наблюдали за цирковыми трюками Алексея, как за удивительной демонстрацией боевой мощи живого идола. То и дело в глубине восторженной толпы проскакивали озвученные имена духов: Асур и Бетобето-сан. На Алексея смотрели со смешанным чувством восхищения и страха.
Когда импресарио собрал разрубленные саблями мишени, то заметил, что ни одного испорченного фрукта или подгнившего овоща не подкинули – все отборные. Этим утром в шляпу, для сбора денежных пожертвований артистам, сыпались даже серебряные монеты. Серебро поступило из первого ряда поклонников Алексея. Так якудза благодарили Бетобето-сан за милостиво сохранённые жизни. Опытные бойцы понимали, что ночной дух, сокрытый в теле русского казака, мог бы играючи вырезать вчера весь отряд клана. Простой люд не видел вечернего выступления факира, но уже был наслышан о творимых во дворе градоначальника чудесах.
Якудза с ужасом представляли, как пляшут в воздухе острые клинки, как исчезает в пламени взрыва тело факира, а затем маг поднимается в центре костра, словно птица феникс, возродившаяся из пепла. Слышали они об управлении ветром и песком, о красочных миражах воздушных замков. Только вот вспоминался им ночной пыльный вихрь на улочке Вакканай, с битьём фонарных стёкол. Добавить сюда ещё прежние подвиги казака, когда он гонял мечом толпу бойцов кэндо, а кулаками валил мастеров рукопашников, – вырисовывалась страшная картина. Только благодушное настроение могучего демона спасло, вчерашней ночью, клан якудза от поголовного истребления. Все чудачества и фокусы русского шамана – настоящая чёрная магия!!!
Почувствовав гнетущую атмосферу, Алексей дал этим утром только один сеанс циркового представления. Импресарио не стал возражать, шляпа и так до краёв наполнилась монетами. Конечно, почти сплошь медяки, но и серебра в этот раз не пожалели зрители из первого ряда.
Русские артисты ушли, а Вакканай весь день гудел, как растревоженный улей. В портовую таверну выстроилась длинная очередь, приложить ладонь к артефактам – рукояткам ножей, торчавших из деревянных колонн. Вторая очередь запрудила центральную улочку, где в мостовой застрял старинный меч вакидзаси, с инкрустацией дракона на рукояти. Родилась городская легенда: кто вытащит волшебный клинок, намертво зажатый в камнях брусчатки, – станет королём в далёкой стране (на трон местного императора претендовать сказители не решились). Однако никто из городских силачей не сумел даже на миллиметр вытащить заговорённую сталь.
Интеллигенция Вакканай была настроена не столь мистически, но зато падка на сенсацию. Журналисты местной малотиражки разрекламировали заморского факира по всем канонам жанра. Газету расхватали на улице, как горячие пирожки. А в столицу помчались, со скоростью электротока по проводам телеграфной линии, восторженные сигналы о появлении в заштатном портовом городишке фокусника – иллюзиониста мирового уровня. Писали, что чудеса показывает похлеще, чем мистер Гудини. Ночная же стычка факира с головорезами клана якудза придала событию особый национальный шарм. Фокус с вогнанным в камни мостовой мечом впечатлил не только уличных разбойников – все горожане имели возможность прикоснуться к чуду.
Даже у завзятых скептиков не нашлось пока внятного объяснения этому феномену. Правда, самые наглые умники попытались утверждать, будто бы факир заранее вколотил клинок вакидзаси в мостовую, а бандюкам заплатил, как театральной массовке, за участие в представлении. Но оскорблённые якудза быстренько разубедили наглецов. Суровые мужики восприняли русского казака всерьёз, и «терять лицо» не собирались. Профессионалы часто видели гибель жертв и соратников, но впервые лицом к лицу столкнулись с посланцем самой госпожи Смерти. Страх сжал окаменевшие сердца душегубов, как раскалённые кузнечные клещи кусок угля. Один нажим – треснет, осыпавшись осколками и чёрной пылью.
Все досужие сплетни и слухи о необычном русском всколыхнулись, поднялись в воздух и завертелись в спираль шумного информационного вихря. Рыбаки Вакканай уже, не стесняясь, травили байки о морском духе, по чьему зову собиралась рыба в косяки, а крабы сами сбивались в кучу. Иначе, как тёмной магией, объяснить удачу казака опытные рыбаки не могли. Горожане безоговорочно верили теперь любым странным слухам о чужестранце. Кое – кто даже пересказывал удивительные детали кораблекрушения, ранее услышанные от подвыпивших погранцов, что тогда конвоировали русских в порт. Хотя каждому обывателю понятно, что у таинственного русского экипажа, должно быть, шла интересная жизнь на континенте, однако о чудотворце и его людях бывалые мореходы ничего до сих пор не слыхали.
Лишь майор контрразведки знал о них больше других, но и тот долго не мог составить полную картину из разрозненных фрагментов рассыпанного пазла. На днях вернулись агенты, посланные на Северный Сахалин. «Торговцам» удалось выкупить часть картотеки русской каторги. Сопоставив даты событий, Сугинобо окончательно определился с установлением личностей всех четверых беглецов. Описания «покойничков» в точности соответствовали факиру и его «артистам». Только вот непонятно, зачем такой могучий боец и великий чудотворец вообще записался в арестанты. Со столь выдающимися возможностями, факир мог легко сбежать из – под любой охраны раньше. Кроме того, парень не очень-то скрывал свою силу. На каторге в десять раз перевыполнял норму добычи угля, а во время пересылки играючи расправлялся с уголовниками. Информация о подвигах казака на Западном фронте была скудна, однако Георгиевские кресты зря солдатам не раздают, и редко кого награждают сразу двумя. В деле узника чётко записано: особо опасен, количество убитых им лично врагов исчисляется сотнями, притом несколько десятков уничтожено в рукопашных схватках. Правда, поля бумажных страниц его уголовной летописи изобилуют красными вопросительными знаками – отметинами недоверчивых бюрократов. Хотя удивительные свершения казака вычёркивать ни у кого рука не поднялась. Очевидно, приходили подтверждения из разных источников.