Сыновья Ананси (Дети Ананси) (Другой перевод)

Гейман Нил

– Хочешь сегодня ко мне? – спросила Рози. – Мои соседи в Кернгормских горах.

– Эта фраза, – сказал Паук, – может претендовать на звание самой красивой фразы на английском языке. Мои соседи в Кернгормских горах. Чистая поэзия.

– Дурачок, – хихикнула она. – Гм. Захватишь зубную щетку?

– Да. Да. Захвачу.

Несколько минут длилось «ты повесь трубку» – «нет, ты повесь трубку», – что составило бы честь парочке пятнадцатилетних жертв гормональной интоксикации, и наконец трубку повесили.

Паук улыбался как святой. Мир, учитывая наличие в нем Рози, был лучшим из возможных. Мгла рассеялась, мир отхмурился.

Пауку даже не пришло в голову задуматься, куда подевался Толстяк Чарли. К чему волноваться о таких пустяках? Соседи Рози в Кернгормских горах, и сегодня –

о, сегодня он захватит с собой зубную щетку.

* * *

Тело Толстяка Чарли находилось в самолете, летящем во Флориду; тело впихнули в центр ряда из пяти пассажиров, где оно быстро уснуло. И к лучшему: не успел самолет подняться в воздух, как туалеты в хвостовой части сломались, и хотя бортпроводники повесили на двери таблички «не работает», это не смягчило запаха, который медленно распространялся по задней части салона, как захлебнувшаяся химическая атака. Младенцы кричали, взрослые ворчали, дети ныли. Группа пассажиров, летевшая в Диснейворлд и полагавшая, что отпуск начинается с того момента, как они оказались на борту самолета, рассевшись по местам, начала распевать. Они спели «Бибити бобити бу» [34] , и «Чудесный факт о Тиграх», и «Под водой», и «Хей-хо, хей-хо, с работы мы идем» [35] и даже – полагая, что это тоже диснеевская песня, – «Мы в город изумрудный идем дорогой трудной».

34

Видимо, имеется в виду песня Крестной из диснеевского фильма про Золушку, хотя та называется «Bibbidi-Bobbidi-Boo», а не «Bibbety Bobbety Boo», как у Геймана.

35

Все упомянутые песни из диснеевских мультфильмов. Соответственно из «Винни-пуха», «Русалочки» и «Белоснежки».

Когда самолет был уже в воздухе, выяснилось, что вследствие путаницы с доставкой провизии обеды для экономкласса на борт не погрузили. Вместо них были упакованы завтраки, и теперь каждому пассажиру полагались хлопья с бананом, которые приходилось есть с помощью пластиковых ножа и вилки, потому что ложек на борту не оказалось, что, возможно, было не так уж плохо, потому что молока для хлопьев хватило не всем.

Адский был полет, а Толстяк Чарли все проспал.

Во сне Толстяк Чарли оказался в огромном зале. Он был в одежде для утренних приемов [36] . Рядом стояла Рози в белом свадебном платье, а по другую сторону от нее, на помосте, стояла мать Рози, которая, что слегка раздражало, также была в свадебном платье, хотя оно было покрыто пылью и паутиной. Далеко, у горизонта, где, собственно, и заканчивался зал, была толпа, которая стреляла из ружей и размахивала белыми флагами.

36

На утренние приемы полагается надевать однобортный сюртук, жилетку и брюки из полосатой ткани. Тот же дресс-код зачастую принят на свадьбах.

– Это как раз гости из-за столика «h», – сказала мать Рози. – Не обращайте на них внимания.

Толстяк Чарли повернулся к Рози. Она ему улыбнулась своей мягкой нежной улыбкой и облизнула губы.

– Торт, – сказала Рози из его сна.

Это послужило сигналом оркестру. Нью-Орлеанский джаз-банд затянул похоронный марш.

Помощником шеф-повара была офицер полиции, которая держала наготове пару наручников. Шеф выкатил торт на помост.

– А теперь, – сказала Рози из его сна, – разрежь торт.

Люди за столиком «b», которые были не людьми, а мультяшными мышами и крысами и прочими грызунами размером с человека, принялись весело распевать песни из диснеевских мультиков. Толстяк Чарли знал, что они хотят, чтобы он к ним присоединился.

Даже во сне он паниковал при мысли, что ему придется петь на публике. Его конечности онемели, а губы сделались деревянными.

– Я не могу петь с вами, – сказал он, найдя оправдание. – Я должен разрезать торт.

При этих словах в зале воцарилась тишина. И в этой тишине вошел шеф-повар со столиком на колесах. У шеф-повара было лицо Грэма Коутса, а на столике стоял необыкновенный свадебный торт, богато украшенный и многослойный. Крохотные жених и невеста неуверенно возвышались на самой вершине торта, словно два человека, пытающихся удержать равновесие на крыше глазированного сахаром здания компании «Крайслер».

Мать Рози оказалась у стола и вытащила длинный нож с деревянной рукояткой – почти мачете – и ржавым лезвием. Она передала его Рози, которая взяла правую руку Толстяка Чарли, положила ее на свою, и вдвоем они воткнули ржавый нож в толстый белый крем наверху торта, между женихом и невестой. Торт вначале не поддавался, и Толстяк Чарли нажал посильнее, навалясь всем своим весом. Он почувствовал, как нож слегка подался, и надавил еще сильнее.

Лезвие вонзилось в свадебный торт и опускалось все ниже, раз резая слои теста и крема, а когда дошло до самого низа, торт раскрылся…

Во сне Толстяк Чарли предположил, что торт начинен черными бусинами, бусинами из черного стекла или полированного гагата, но когда те стали выкатываться из торта, он понял, что у бусин есть лапки, у каждой – по восемь проворных лап, и они высыпались из торта черной волной. Пауки покрыли белую скатерть; они облепили мать Рози и саму Рози, превратив их белые платья в черные как смоль; а затем, словно направляемые неким злобным разумом, сотнями двинулись к Толстяку Чарли. Он развернулся, чтобы бежать, но оказалось, что его ноги увязли в чем-то липком, и он упал.

И вот они уже ползут по нему, и их маленькие лапки карабкаются по его коже, а он пытается встать, но тонет в этом полчище пауков.

Толстяк Чарли хотел закричать, но рот его был забит пауками. Они покрыли его глаза, и он погрузился во тьму…

Толстяк Чарли открыл глаза и не увидел абсолютно ничего. И тогда он закричал, и кричал долго и протяжно, пока не понял, что в салоне выключен свет, а шторки на иллюминаторах опущены, и пассажиры смотрят кино.

Это и без того был адский полет. И Толстяк Чарли просто сделал его немного более болезненным для окружающих.

Он поднялся и попытался выйти в проход, наталкиваясь на пассажиров, а когда почти достиг прохода распрямился и с грохотом врезался лбом в верхнюю полку. Полка открылась, чья-то ручная кладь упала прямо ему на голову.

Те, кто сидел поблизости и видел это, рассмеялись. Это была классическая сценка из комедии положений, и он бесконечно всех насмешил.

Глава 7

в которой Толстяк Чарли заходит очень далеко [37]

Сотрудница иммиграционной службы так покосилась на американский паспорт Толстяка Чарли, будто была разочарована, что он не иностранец, которому она могла бы запретить въезд, а потом со вздохом махнула: проходи.

Он раздумывал, что ему делать после прохождения таможни. Взять в аренду автомобиль, предположил он. И поесть.

Он прошел через ворота безопасности в обширный вестибюль аэропорта Орландо со множеством магазинчиков и нисколько не удивился, увидев миссис Хигглер, которая, крепко сжимая в руке свою огромную чашку, сканировала лица прибывающих. Они увидели друг друга более или менее одновременно, и она направилась к нему.

37

«…в которой Толстяк Чарли заходит очень далеко». Точный перевод названия главы невозможен. Goes a long way отсылает к множеству английских присказок и поговорок, которые на русский язык переводятся, как правило, без обращения к образу «пути» или «дороги» (a little sympathy goes a long way – «доброе слово и кошке приятно»).