Сыновья Ананси (Дети Ананси) (Другой перевод)
Шрифт:
И он пошел, а за ним двинулась стая светлячков.
– Эй, – сказал он. – Это я!
Паук издал короткий, ужасный звук.
В тусклом сиянии светлячков Паук выглядел жутко: загнанным и израненным. Лицо и грудь в струпьях.
– Думаю, это твое, – сказал Чарли.
Паук забрал у брата язык, театрально поклонившись, засунул его в рот, прижал и подержал. Чарли наблюдал и ждал, пока язык пустит корни. И очень скоро Паук удовлетворенно поводил туда-сюда челюстью, прижал язык сначала к одной щеке, потом к другой, словно собираясь бриться, потом широко открыл рот и поболтал языком в воздухе. Закрыл рот и замер. Наконец, голосом, который по
– Неплохая шляпа.
Рози взбежала по ступенькам первой и толкнула дверь винного погреба. Переступая порог, она чуть не упала и подождала мать, а потом захлопнула дверь и закрыла на задвижку. Электричества не было и здесь, но почти полная луна стояла высоко, так что после кромешной тьмы мертвенно-бледный лунный свет, проникавший в дом через кухонные окна, казался таким же ярким, как свет прожектора.
Мальчишки, девчонки, гулять идем, подумала Рози. Светло на улице как днем [86] …
86
Детский стишок «Лунный вечер» (английская народная поэзия). Перев. С. Маршака.
– Звони в полицию, – сказала мать.
– Где телефон?
– Откуда, черт возьми, я могу знать, где здесь телефон? А этот сидит внизу.
– Ладно, – сказала Рози, размышляя, что лучше: позвонить в полицию или сначала выбраться из дома. Впрочем, не успела она прийти к решению, как стало поздно.
Раздался удар, такой громкий, что ушам стало больно, и дверь погреба разлетелась в щепки.
А из погреба поднялась тень.
Тень была реальна. Рози знала, что она реальна. Рози смотрела прямо на нее. Но это было невозможно: это была тень большой кошки, лохматой, огромной. И странное дело, там, где на тень падал лунный свет, она казалась еще темнее. Рози не видела ее глаз, но знала, что тень смотрит на нее. И что тень голодна.
Тень собиралась ее убить. Этим все и закончится.
– Ему нужна ты, Рози, – сказала мать.
– Я знаю.
Рози подобрала ближайший крупный предмет – деревянную подставку для ножей, – и со всей силой швырнула в тень, а затем, не дожидаясь, чтобы узнать, попала или нет, рванула из кухни в коридор. Она помнила, где входная дверь…
Но темное и четырехногое ее опередило: перепрыгнув через Рози, почти беззвучно приземлилось перед дверью.
Рози прижалась к стене. Во рту пересохло.
Зверь преграждал им дорогу и мягко, на подушечках, приближался к Рози, так медленно, словно в его распоряжении было все время мира.
Ее мать выбежала из кухни, пробежала мимо Рози и нетвердой походкой приблизилась по залитому луной коридору к огромной тени, молотя перед собой руками. Своими тощими кулачками она ткнула тварь под ребра. Все замерло, словно мир задержал дыхание, и тварь повернулась к ней. Размазанное скоростью движение – и мать Рози уже на полу, а тень треплет ее, словно собака тряпичную куклу.
В дверь позвонили.
Рози хотела позвать на помощь, но вместо этого просто заорала, громко и настойчиво. Наткнувшись в ванной на паука, Рози могла орать, как орет второразрядная актриса при первой встрече с человеком в костюме монстра. Теперь же она находилась в погруженном во тьму доме,
Кто-то ломился во входную дверь. Они пытаются попасть в дом, подумала она. Но через эту дверь не пройдут. Она прочная.
Ее мать лежала на полу, в лоскутке лунного света, и тень склонилась над ней, а потом подняла голову и заревела, и в этом глубоком рокочущем реве слышались страх, вызов и одержимость.
Это галлюцинации, подумала Рози с дикой уверенностью. Я провела взаперти два дня, и у меня галлюцинации. Никакого тигра здесь нет.
Кроме того, она была уверена, что никакой бледной женщины в лунном свете тоже нет, хотя и видела, как женщина идет по коридору, женщина со светлыми волосами, длинными-предлинными ногами и узкими бедрами танцовщицы. Дойдя до тени тигра, женщина остановилась.
– Привет, Грэм, – сказала она.
Зверь-тень повернул к ней тяжелую голову и зарычал.
– И не думай, что можешь спрятаться от меня в этом глупом костюме животного, – сказала женщина. Выглядела она недовольной.
Рози поняла, что видит сквозь женщину окно, и изо всех сил прижалась к стене.
Зверь зарычал снова, однако уже не так грозно.
– Я не верю в привидения, Грэм, – сказала женщина. – Всю мою жизнь я в них не верила. А затем я встретила тебя. Ты испортил Моррису карьеру. Ты грабил нас. Ты убил меня. И наконец, будто этого мало, ты принуждаешь меня поверить в привидения!
Тень большой кошки, скуля, отступала по коридору.
– Не думай, что можешь отделаться от меня, ты, бесполезный человечишко! Прикидывайся тигром сколько угодно. Ты не тигр. Ты крыса. О нет, это оскорбление благородной и многочисленной разновидности грызунов. Ты хуже крысы. Ты – хорек.
Рози побежала. Она пробежала мимо призрачного зверя, мимо лежавшей на полу матери. Она пробежала сквозь бледную женщину, и это было как пройти сквозь туман. Она добежала до двери и уже коснулась засова.
В своей голове – или наяву – Рози слышала спор. Один голос говорил:
– Не обращай на нее внимания, идиот. Она не может тебя коснуться. Она всего лишь даппи, она едва реальна. Лови девчонку! Останови девчонку!
А другой ему возражал:
– В том, что вы говорите, несомненно, есть смысл. Но я не уверен, что вы учли все возможные обстоятельства относительно благоразумия, хм, этого главного достоинства храбрости [87] , если вы понимаете, к чему я веду…
87
Отсылка к Шекспиру. «Главное достоинство храбрости – благоразумие», – говорит Фальстаф, комический персонаж ряда пьес Шекспира, в данном случае, «Генриха IV» (Перев. Е. Бирукова).