Сыны Всевышнего
Шрифт:
Бергер тут же развернулся и доверчиво прильнул к нему, обхватывая Романа обеими руками и сцепляя в замок пальцы за его спиной.
– Не бойся. Ты ему не по зубам. Патрон твой, похоже, сам себя перехитрил… – твёрдо произнёс Кирилл, сияя в ночи своими ясными глазами, и ободряюще улыбнулся.
– Коля, не буянь, – терпеливо уговаривал между тем Аверина Радзинский – Николай Николаевич выпрямился в полный рост, раскинув руки навстречу ветру и с радостным воплем «й-ихо» собирался, казалось, взлететь в ночное небо. Плед свалился, и Викентию Сигизмундовичу стоило немалых трудов усадить Аверина обратно и крепко спеленать
Да! С нами Бог – не там, в шатре лазурном,
Не за пределами бесчисленных миров,
Не в злом огне и не в дыханьи бурном,
И не в уснувшей памяти веков.
Он здесь, теперь, – средь суеты случайной
В потоке мутном жизненных тревог.
Владеешь ты всерадостною тайной:
Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог!..
====== Глава 119. Инструктаж ======
– Ну, что, Ромашка, поговорим? – Викентий Сигизмундович неслышно подсел к Роману, бездумно созерцающему полыхающий в печи огонь. Огненные блики выгодно подчёркивали хищный романов профиль и лаконичный чёрный силуэт.
Роман вздрогнул и нервно огляделся в поисках Бергера, который последние два часа безотлучно сидел возле него и преданно держал за руку. Как ни стыдно было в этом признаваться, но чем ближе стрелки часов подбирались к полуночи, тем тревожней и неуверенней чувствовал себя Роман. Тело его, как выяснилось, было напугано визитом патрона до полусмерти и на приближение часа «Х» отвечало приступами неконтролируемой паники. Хорошо, что Бергеру не нужно было ничего объяснять – Роман был безумно благодарен ему за это.
– Кирюха скоро вернётся, – успокоил Радзинский, понимающе глядя на Романа, и, обхватив его за плечи, ободряюще встряхнул подростка с такой силой, что тот звонко клацнул зубами. Это развеселило обоих.
– Как Вы не устаёте? – отсмеявшись, поинтересовался Роман. – Лично меня просто бесит, когда отвлекают от чего-то действительно стоящего…
– «Стоящее», я так понимаю – это исключительно тайны мироздания? – усмехнулся Радзинский. Его мощная рука с рельефными синими венами и узловатыми сильными пальцами уже привычно пробежала по романовым волосам, и что уж там полыхнуло, сгорая, за спиной, знать не очень-то и хотелось.
– Меня жутко напрягает перспектива потратить свою жизнь на… – Роман беспомощно развёл руками, не зная, как не слишком обидно охарактеризовать ту деятельность, которой, судя по всему, посвятил свою жизнь Викентий Сигизмундович, и благодаря которой – что уж там скрывать! – сам Роман пребывал пока ещё на этом свете, а не в аду.
– На других? – услужливо подсказал Радзинский.
– Да. На других, – мужественно признался Роман.
Викентий Сигизмундович помотал головой, усмехаясь.
– Боюсь разочаровать тебя, Ромашка, но твои услуги мирозданию пока не требуются... – снисходительно обронил он. И тут же от души расхохотался, глядя, как мгновенно захлопнулись створки виртуальной романовой раковины, в которую забился обиженный помрачневший подросток. И не преминул обличить гордеца. – Вот видишь, Ромашка, оказывается, ты хочешь быть нужным! Тебе нравится тратить
– А Вы умеете? – буркнул Роман.
– А я не напрягаюсь! – потешался Радзинский. И, поймав хмурый осуждающий взгляд Романа, искренне заверил его, – Правда! Я не шучу!
Роман вздохнул и закрыл глаза, уже привычно устраиваясь подремать на дедовом плече. Через некоторое время он приоткрыл один глаз и, как бы между прочим, поинтересовался:
– Я с Вершининым сразу после праздников должен начать заниматься?
– Вот это энтузиазм! – восхитился Радзинский. – Всё-таки мне, Ромашечка, сказочно с тобой повезло!
– Рад за Вас, – пробормотал Роман, сладко зевая. И через секунду встрепенулся, – Нет, я действительно рад!..
Они снова засмеялись.
– Толя готов начать с тобой заниматься, как только ты скажешь. Предупреждаю, с ним тебе будет непросто. Он настоящий провокатор – обожает выводить людей из себя. Это его способ манипуляции. Ведь человек в растрёпанных чувствах – лёгкая добыча. Ну, ты и сам всё это прекрасно понимаешь…
– Понимаю, – охотно согласился Роман.
– Хорошо. – Радзинский вздохнул и задумался. – Я не хочу, чтобы в связи с этим у тебя сложилось превратное представление о характере нашей деятельности, – он озабоченно покачал головой. – Ты должен чётко сознавать, что мы не плетём заговоров, не продавливаем своих проектов, потому что это бессмысленно – в глобальном плане. Наша цель – реализация каждого. Мы ничего не придумываем – только воплощаем. И вот здесь, конечно, мы действуем настойчиво, но аккуратно. Если и продвигаем своих людей, то тихо и ненавязчиво, следуя исключительно в русле Промысла. Насилие – не наш метод. Пожалуйста, твёрдо это усвой.
– Попытаюсь, – без особого энтузиазма вяло пообещал Роман.
Радзинский приподнял за подбородок его лицо и возмущённо уставился в его надменные чёрные глаза.
– Ты не просто «попытаешься» – ты будешь этим руководствоваться. Иначе – развод и девичья фамилия, – серьёзно пригрозил он.
– Нечего меня пугать, – бесстрастно парировал Роман, не делая никаких попыток освободиться из захвата цепких пальцев Радзинского. – Сказал – попытаюсь, значит попытаюсь. Но ручаться за себя я не могу.
Радзинский не удержался от улыбки:
– Рудневская школа…
– Это комплимент или диагноз? – спокойно поинтересовался Роман.
– Это бренд, – ухмыльнулся Викентий Сигизмундович, снова прижимая подростка к сердцу. – И ты его правообладатель. Тебе есть, чем гордиться – Андрюшу можно на выставке показывать, как несомненный шедевр.
– Спасибо, – с деланным равнодушием пожал плечами Роман.
Радзинский захохотал и потрепал его по волосам, вставая.
– Ну, отдыхай, наследничек. И не бойся ничего – вон, Кирюха к тебе уже спешит. Беспокоится… Кирюнечка, – сладко пропел он, приветствуя сосредоточенно-задумчивого Бергера. – А ты знаешь, что в холодильнике мороженое пропадает?