Сыщик-убийца
Шрифт:
— Вы правы, — сказал Рене, — и я вполне разделяю ваши взгляды.
— Расскажите мне кратко ваше прошлое…
Рене Мулен рассказал о своей мирной жизни в Англии, о возвращении в Париж и об аресте при выходе с Монпарнасского кладбища, куда он провожал покойника.
Только он— умолчал обо всем, касающемся семейства Леруа, не считая себя вправе раскрывать чужие тайны.
Он рассказал о допросе, перечислил факты, на которых следователь основывал обвинение, свои ответы
— Давно вы не были в Париже?
— Около восемнадцати лет.
— И все это время вы жили в Портсмуте? Вы можете представить аттестат с завода, где вы служили?
— Он был у меня и теперь должен быть в деле… В случае нужды можно потребовать из Англии дубликат.
— Вы уверены, что в ваших бумагах не найдено ничего компрометирующего?
— Разве можно было найти то, чего не было?
— Как же вы объясняете ваш арест?
— Я никак его не объясняю и не могу ничего понять.
— Вы не говорили о политике в ресторанах, не порицали императорский режим?
— Нет!… Во-первых, я никогда не занимался политикой. Да и не имею привычки заговаривать с первым встречным и редко бываю в кафе и подобных местах. Раз только я заходил в «Серебряную бочку», погребок, который содержит некто Лупиа, которого я знал еще ребенком. Между прочим, в этот вечер я имел счастье спасти жизнь полицейскому комиссару.
— При каких обстоятельствах?
Рене рассказал.
— Как зовут этого комиссара?
— Я не знаю его имени… это комиссар того округа.
— Тогда его легко отыскать, и мы найдем его, так как он нам будет нужен. Я просмотрю ваше дело и в скором времени приду еще переговорить с вами.
— Благодарю… Что же касается гонорара, вы можете быть спокойны: у меня есть средства.
— Мы поговорим об этом после, — сказал с улыбкой Анри.
— Как вам угодно… Я говорю об этом потому… — Механик остановился.
— Почему?
— Потому что я хочу просить вас об одной услуге…
— Какой?
Рене был, видимо, в некотором смущении.
— Говорите же, — сказал Анри. — Чего вы боитесь? Хотите послать меня к кому-нибудь, кто мог бы дать показания в вашу пользу?
— Нет… дело идет об одном арестанте, которым, сам не знаю, почему, я очень интересуюсь… У бедняги нет ни одного су за душой, а ему хотелось бы иметь защитника. Я обещал заплатить…
— В чем обвиняется?
— В краже… Но он клянется всеми святыми, что невиновен.
— Может он представить алиби?
— Да, и самое неопровержимое.
— Это рецидивист?
— Не могу утверждать, но я так думаю.
— Как же объясняет он свой арест?
—
— Имя этого человека?
— Жан Жеди.
— Это прозвище?
— Нет, настоящее имя… Так его записали в книге брошенных детей в день Святого Иоанна в четверг.
Услышав эти слова, Анри вздрогнул. Он сам был брошенный ребенок и помнил об этом.
— Это дает ему право на мое участие, — сказал он. — Несчастные сироты редко находят добрых людей, которые взяли бы на себя их воспитание. Они не видят хороших примеров, не слышат добрых советов. Я увижу вашего товарища.
— Сегодня же?
— Да, — сказал Анри, взглянув на часы, — я сейчас пошлю за ним.
— Так, значит, решено… Я заплачу за него.
— Хорошо… хорошо, — прервал с улыбкой молодой адвокат. — Мы поговорим об этом в удобное время… Вы можете рассчитывать на меня, друг мой, так как я считаю вас честным человеком.
— И у вас скоро будет доказательство этого.
Анри позвонил.
Рене увели в его камеру, и через несколько минут в приемной появился Жан Жеди.
Старый вор не без умысла советовал Рене Мулену избрать в защитники Анри де Латур-Водье. Это имя, услышанное им в тюрьме от Ренади, привлекло его внимание. Де Латур-Водье был сыном важного сановника, подпись которого нотариус Гусиное перо видел двадцать лет назад под письмом.
Что же руководило в этом случае Жаном Жеди? Надеялся ли он добыть через сына доказательство преступности отца, которого до сих пор у него не было?
Эта надежда, если бы она существовала, была бы чистой химерой.
Войдя в залу, опытный вор бросил быстрый взгляд на молодого человека, который, со своей стороны, глядел на него с любопытством.
«Молодчик смотрит хитрецом», — подумал Жан Жеди.
— Вы согласились защищать меня, господин адвокат, — продолжал он вслух, — я вам за это бесконечно благодарен. Мне кажется, что я непременно буду оправдан, если вы будете моим защитником.
— Я стану защищать вас, если буду уверен в вашей невиновности. Отвечайте мне откровенно.
— О! Клянусь вам, господин адвокат!
— Вас обвиняют в краже?
— Да, но я невиновен, как новорожденное дитя.
— Однако были серьезные причины подозревать вас?
— Никаких. Меня арестовали по доносу негодяя по имени Филь-ан-Катр, который зол на меня, потому что вообразил, будто я — причина его ареста.
— Можете вы доказать вашу невиновность?
— Я могу представить алиби… У меня есть свидетели.
— Но тогда моя помощь вам не нужна.