Сыщик-убийца
Шрифт:
Герцог встал и начал ходить по комнате.
— Почему? — повторил он. — Потому что я обдумал и теперь яснее вижу все… Клодия Варни, предоставленная самой себе, будет действовать не из мщения, а из корысти. Дав ей денег, я заставлю ее замолчать, так как она сама скомпрометирована не меньше меня, даже больше… Но если, к несчастью, она объединится с Рене Муленом и Эстер, с дочерью Анжелы Леруа, тогда мне надо всего бояться…
— Клодия Варни была… как бы сказать?… ваша соучастница в деле, о котором идет речь?
— Скажите — сообщница… — прервал Жорж.
— А дочь госпожи Леруа — дочь казненного?
— Вы это сами знаете!
— Господин герцог, страх — дурной советчик, он мешает соображать. Как можно предположить, что виновная объединится с дочерью жертвы?… Я отказываюсь этому верить! Клодия действует только из корысти, и очень вероятно, что она даже и не подозревает об угрозах с другой стороны.
— Хорошо! Но вы можете, я думаю, предположить, что Рене Мулен, чувства которого нам хорошо известны, объединится с Бертой Леруа и Эстер.
— Герцог, успокойтесь! Я убедился, что Эстер совершенно случайно попала в квартиру Рене Мулена.
— Они живут в одном доме, очень вероятно, что они встретятся когда-нибудь… а из этой встречи может родиться катастрофа.
— Эстер безумна, стало быть, очень легко убрать ее.
— Каким образом?
— Можно заставить старуху Амадис поместить ее в сумасшедший дом.
— Разве это возможно?
— Вполне… Закон 1838 года чрезвычайно эластичен… Настоящее седло на всякую лошадь! Им можно пользоваться в интересах семьи, в интересах общественной безопасности, а также и для личных видов, когда у человека есть влияние и связи. Если эта безумная вас беспокоит, я в три дня упрячу ее в больницу.
— Тефер, не слишком ли вы много берете на себя?
— Нет, господин герцог, я уверен в успехе… Прикажите действовать — и все будет сделано… Приказываете?
— Да!
— Тогда считайте, что через двое суток Эстер будет для вас совершенно безвредна.
— Я рассчитываю на ваши усердие и ловкость. Но остается Рене Мулен и Берта Леруа.
— Что могут они сделать без Эстер?
Герцог продолжал ходить по комнате. Он готовил ответ, что было далеко не легким делом.
Ему надо было объяснить, не выдавая себя, что опасного для него в союзе Берты Леруа и Рене Мулена.
Тефер угадывал тайные мысли сенатора.
— Господин герцог, — сказал он, — я, кажется, могу ответить на вопрос, который сейчас имел честь задать вам.
Жорж остановился и пристально посмотрел на Тефера.
— Против вас существовала улика… это письмо, написанное единственной особой, которая могла бы если не погубить вас, то устроить скандал, чего она не сделает, так как, конечно, захочет лучше воспользоваться частью огромного состояния герцогов де Латур-Водье, чем мстить за какую-нибудь старую обиду. Рене Мулен, обладая этим письмом, был опасен… но теперь он ничего не может сделать.
— Он должен помнить каждое слово, — заметил герцог.
— Так что же из этого? Какую цену имеют уверения, ни на чем не основанные? Никакую, и Рене Мулен знает это, конечно, не хуже меня. Он, стало быть, не скажет и не сделает ничего, разве попробует сблизиться с Эстер, если считать, что от нее можно что-нибудь узнать… Если она будет в больнице, он ничего не добьется. Его не допустят к ней: будут даны сообразные инструкции кому следует… Да и кто, наконец, поверит сумасшедшей?…
— Она может выздороветь…
— Это правда. Поэтому ее надо как можно скорее запереть в надежное место. Никакая предосторожность не бесполезна.
— Но старуха Амадис, у которой она теперь живет, конечно, захочет навещать ее… Можете вы помешать этому?
— Я устрою, что она не будет знать, где Эстер. Говорят, что почтенная дама далеко не широкого ума. Стоит ее припугнуть, она и не будет пытаться узнать, что стало с Эстер.
Герцог одобрительно кивнул.
— Что же касается Рене Мулена, то, предполагая, что он не оставит своего плана, который уже не может удасться, надо предоставить ему действовать, не предпринимая ничего против него лично и только расстраивая все его замыслы.
— Это, мне кажется, хорошо, но Клодия Варни?
— Ее нет в Париже, я в этом уверен… Мои агенты ищут повсюду, но до сих пор не смогли найти и следа, стало быть, ее здесь нет. Я буду, конечно, продолжать поиски, и, когда мы узнаем, что эта особа здесь, некоторая сумма денег избавит вас от нее.
— Так теперь вы займетесь Эстер Дерие… Не забывайте, что надо действовать скорее.
— Я начну завтра же… или сегодня.
— И особенно, — сказал сенатор с нажимом, — особенно нельзя допустить расследования о прошлом!
Тефер пристально взглянул на герцога.
— А! А!… Разве это было бы опасно?
Жорж ответил утвердительно, но скорее жестом, чем голосом.
Полицейский продолжал:
— Значит, между господином герцогом и этой несчастной есть какая-нибудь тайная связь? Мой вопрос, конечно, нескромен, но мне нужно знать все.
Герцог прошептал чуть слышно:
— Да, между нами есть связь, она никому не известна и должна оставаться тайной… Брак in extremis сделал Эстер Дерие законной женой моего покойного брата герцога Сигизмунда де Латур-Водье.
Полицейский вздрогнул. Он, конечно, не ожидал ничего подобного и теперь начинал понимать, почему старший брат сенатора был убит на дуэли.
«Я помню, как сейчас, — подумал он, — что в деле об убийстве доктора Леруа на мосту Нельи упоминалось о каком-то ребенке, который исчез тогда без следа».
— Я понимаю, — сказал он вслух, — почему господину герцогу неприятны розыски о прошлом. Их не будет…
На лице сенатора отразилось удовольствие.
— Мадам Амадис знает об этом браке? — спросил Тефер.