Сыщик-убийца
Шрифт:
Тяжкий вздох мадам Амадис подтвердил, что и она того же мнения.
— Но если сумасшедшая будет в больнице, положение сразу меняется: всякий процесс невозможен, и вы останетесь в стороне.
Старость эгоистична. Если и бывают исключения, то они только подтверждают правила. Мадам Амадис дорожила больше всего своим покоем, но у нее было доброе сердце, она любила Эстер, и мысль о разлуке приводила ее в отчаяние.
— Неужели невозможно, — сказала она, обливаясь слезами, — чтобы бедняжка осталась у меня?
—
— Однако, если принимать предосторожности, если не оставлять ее ни на одну минуту…
— Вы забыли, что она едва не подожгла дом? Стоит на минуту оставить ее без присмотра, и могут произойти большие несчастья. Но я не принуждаю вас следовать моему совету. Я хотел только избавить вас от неприятностей. Если; вам слишком тяжело так поступать, тогда — как вам угодно! Конечно, дело пойдет тогда своим порядком.
Мадам Амадис вздрогнула.
— Вы, может быть, пожалеете, что не послушали меня, но будет уже поздно, и вам придется вынести все печальные последствия вашего упрямства.
— Я вас слушаю, — сказала поспешно старуха, — я чувствую, что вы говорите для моей же пользы. Я не буду больше упорствовать. Но вы можете поручиться, что Эстер будет хорошо в больнице?
— Не хуже, чем у вас. За ней будет самый заботливый уход; может быть, ее вылечат.
— О! Если бы я смела надеяться!
— Надейтесь, в этом нет ничего невозможного.
— Можно мне навещать ее?
— Пока нет.
— Почему?
— Ваше присутствие может взволновать больную, а это повредило бы лечению. Вам не следует даже знать, где находится Эстер Дерие. Это избавит вас от необходимости лгать, если вас будут спрашивать о ней.
— Так у меня будут о ней спрашивать?
— Это возможно… даже вероятно.
— Что же я должна тогда отвечать?
— Вы предложите обратиться в полицейскую префектуру, что живо прекратит всякие расспросы.
Слова «полицейская префектура» заставили снова вздрогнуть почтенную даму.
— А буду я иметь вести о моей бедняжке?
— Да, я беру это на себя.
— Ах! Как вы добры! Может быть, вы возьметесь также передать, кому следует, несколько тысяч франков, чтобы за больной лучше ухаживали?
— С удовольствием…
— Так я покоряюсь необходимости, хотя это и разбивает мне сердце! Что я должна сделать?
— Возьмите лист бумаги и напишите то, что я продиктую.
Мадам Амадис видимо смутилась.
Тефер понял, что почтенная дама слаба в орфографии, и поспешил прибавить:
— Может быть, это утомляет ваши глаза, тогда я могу написать сам, а вы только подпишетесь.
Мадам Амадис с удовольствием приняла такое предложение, и Тефер написал просьбу на имя начальника полиции об освидетельствовании сумасшедшей и помещении ее в больницу.
Старуха подписала дрожащей рукой свое имя крупными и неправильными буквами.
— Все это должно
— О! Я ничего никому не скажу.
— Тогда я могу поручиться за ваше спокойствие. Вас никто не потревожит.
Мадам Амадис вздохнула, но уже без горечи. Мирный горизонт, который открывали ей слова полицейского, был целебным бальзамом для ее сердца.
— А скоро пришлют докторов? — спросила она.
— Да, конечно, скоро.
— Завтра, может быть?
— Возможно, но я не могу сказать наверняка. Впрочем, их посещение не должно вас никоим образом беспокоить. Они будут относиться к вам со всем уважением, которое вы заслуживаете. А пока до свидания, я скоро буду иметь честь снова вас увидеть.
С этими словами Тефер почтительно поклонился и вышел, провожаемый до дверей старухой.
Первая часть плана инспектора удалась: он сыграл свою роль как первоклассный артист.
Вторая часть имела не меньший успех. Донесения полицейских инспекторов пользуются большим доверием, даже слишком большим в известных случаях.
Тефер слыл ловким, безукоризненным и усердным. Администрация питала к нему неограниченное доверие и верила ему на слово.
Да и как было усомниться, когда он хлопотал во имя общественной безопасности, не преследуя никаких личных выгод?
На другой день, около часа, начальник полиции явился на Королевскую площадь в сопровождении двух докторов.
Тефер ждал их у дверей дома.
— Позвольте мне, — сказал он начальнику, — войти первым и предупредить мадам Амадис о вашем посещении. Этой даме семьдесят лет, ваше неожиданное появление может так взволновать ее, что это будет иметь для нее вредные последствия.
— Ступайте, — сказал начальник полиции. — Мы пойдем за вами через пять минут.
Тефер бросился по лестнице.
— Это будет сегодня? — спросила мадам Амадис, когда он вошел к ней.
— Да, сегодня, но не бойтесь ничего. Я сумел согласовать ваши интересы с законными требованиями администрации. Не будет никаких расспросов о прошлом. Сейчас сюда придут доктора в сопровождении одной высокопоставленной особы, чтобы засвидетельствовать помешательство Эстер Дерие. Это только формальность.
— Ах! — прошептала старуха. — Я боюсь!
— Повторяю, что вам нечего бояться. Вам зададут несколько вопросов; отвечайте на них коротко и спокойно, и тогда все пойдет как по маслу.
В передней послышался звонок.
— Вот они, — сказал Тефер.
Спустя минуту в гостиную вошли доктора и начальник полиции и вежливо поклонились мадам Амадис, сердце которой сильно билось, волнуемое двумя различными чувствами: страхом и любовью к Эстер, к которой старуха действительно была очень привязана.