Сюрприз для отца-одиночки
Шрифт:
Краем глаза я замечаю, что другой спасатель снова бросает веревку вниз. Я должна верить, что с Тео все будет в порядке. Мне прямо сейчас нужно помочь Эмили.
Он расстегивает молнию на куртке Эмили, затем разрезает ее рубашку. Он разрывает их, пока не добирается до ее кожи, и начинает делать искусственное дыхание.
— Снимите с нее всю оставшуюся мокрую одежду! — кричит он, бросая в меня одеяло.
Я снимаю с нее коньки, а он надавливает на ее грудь и прижимается губами к ее губам.
Я
Время, кажется, замедляется до нуля. Почти так же, как если бы все это происходило в обратном направлении. Каждые несколько мгновений я бросаю взгляд в сторону проруби, надеясь увидеть Тео. Но этого так и не происходит.
Раздается бульканье, и Эмили выкашливает воду. Затем ее дыхание учащается. Она задыхается от неглубокого дыхания, но уже не слышно ни хрипов, ни булькающих звуков.
Я оглядываюсь на берег и вижу машину скорой помощи, ее двери уже открыты. Врачи скорой помощи идут по льду прямо к нам.
Глаза Эмили все еще закрыты, но она дышит. Это должно что-то означать. Или это может означать все, что угодно. Я знаю, глубоко в моем сердце, что с ней все в порядке. Она обязана, чтоб с ней все было в порядке.
— Вы нашли его? — кричу я другому спасателю. — Скажи, что вы нашли его!
Он качает головой, и я начинаю плакать. С каждой секундой становится все более вероятным, что они никогда его и не найдут.
— Расступитесь! — кто-то кричит.
Мы убираемся прочь, и врач скорой помощи падает рядом с Эмили.
— Он все еще под водой! — кричу я, указывая на дыру во льду. — Ее отец все еще там!
Они проверяют пульс Эмили, затем укладывают ее на носилки. Мужчина в гидрокостюме сбрасывает шапку и надевает резиновый капюшон на свои кудрявые волосы. Надевает очки для ныряния и прыгает в дыру.
— Грегори вернет вашего мужа, — говорит один из врачей. — Не волнуйтесь.
— Он мне не... — говорю я, и мой голос затихает.
И тут до меня доходит. Если этот мужчина вернется живым, он будет моим мужем.
Глава 31
ТЕО
Раздается громкий прерывистый писк. Он раздается все громче, а может быть, и быстрее.
Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь, но они не открываются.
Я чувствую, что мне должно быть холодно, но не знаю почему. Мне совсем не холодно. Меня окружает тепло, но это кажется таким неправильным. Мне должно быть гораздо холоднее, чем сейчас.
Я понимаю, что ничего не знаю. Я даже не знаю, какие из воспоминаний были последними. Я вижу лицо Эмили и понимаю, что
Больше ничего. Я начинаю паниковать. Я же не сплю. Это имело бы смысл, если бы я спал, но я думаю и чувствую, но мои глаза не открываются. Я пытаюсь пошевелиться, но даже не чувствую своего тела.
— Наоми, — это голос Эмили. Она рядом со мной, но словно чертовски далеко.
Я пытаюсь позвать ее, но мой голос так же бесполезен, как и мои веки.
— Наоми! — снова зовет она. — Писк меняется.
— Черт, — говорит Наоми. — Я имею в виду, дерьмо! Нажми кнопку вызова медсестры.
— Вот эту? — спрашивает Эмили.
— Сестра! — кричит Наоми.
Сестра? Неужели я в больнице? По крайней мере, я не умер.
— Отойдите в сторону, — говорит незнакомый голос. — Позовите доктора.
Вокруг меня много суеты, и многие люди топчутся вокруг меня. Я могу сказать, что это маленькая комната, судя по тому, как близко друг к другу раздаются шаги находящихся в ней людей.
Наконец-то я чувствую холод. Он проникает прямо в мои вены, как будто его закачивают прямо в мою кровь. Я чувствую, как он поднимается вверх по моему запястью, а затем мое веко трепещет.
Я снова пытаюсь открыть глаза, но они по-прежнему не открываются, но я уже чувствую свои веки. Я чувствую, как они трепещут. Я начинаю смутно различать за ними свет. Если бы я только мог открыть глаза, клянусь, я бы вырвался из того оцепенения, в котором нахожусь.
Я слышу вдалеке голоса Эмили и Наоми. Бормотание медсестер и врачей уже ближе. Они говорят обо мне, но так, словно меня там нет.
— Не сейчас, прости, милая, — говорит одна из медсестер.
Я слышу мольбу Эмили.
— Думаю, это может помочь, — говорит глубокий голос.
— И я тоже так думаю. — Это голос Наоми.
Я слышу, как кто-то вздыхает, а затем хаос вокруг меня начинает стихать.
Я чувствую, как маленькая рука касается моей. Это рука Эмили. Я бы узнал ее где угодно. Я вообще не чувствовал своей руки, пока она не коснулась ее, но теперь я знаю, что она там. Я знаю, что она рядом со мной.
Еще одна рука сжимает меня. Эту я тоже знаю. Это Наоми.
Мои веки начинают трепетать настолько, что в них просачивается свет.
— Он просыпается, — говорит кто-то.
Я полностью открываю глаза, но свет такой чертовски яркий, что я не вижу ничего, кроме чистой белизны. Она настолько яркая, что даже больно.
Появляются неясные очертания. Они расплывчаты и неопределенны, но я стараюсь сосредоточиться на них. По мере того, как я концентрируюсь, яркость становится менее интенсивной, а фигуры становятся более четкими. Я могу различить их очертания. Я начинаю различать детали. Эмили. Наоми.