Сжигающий суд
Шрифт:
Марк бросил извиняющийся взгляд на Партингтона и Стивенса:
– Ну и ну! Сдается мне, что у каждого здесь есть какие-то темные тайны… И почему же она проявляла такую подозрительность по отношению к нам?
– Потому что кто-то что-то украл из ее комнаты.
– А ты не можешь объяснить поконкретнее? Что у нее украли и когда?
– В субботу, еще перед смертью дяди Майлза, восьмого числа, я думаю, – сказала Эдит и добавила, повернувшись к Стивенсу: – Вы помните, Тед? Мэри и вы зашли в тот день к нам, чтобы поиграть в бридж, но Марк все испортил, начав рассказывать истории о призраках. Каждый тогда старался вспомнить что-нибудь особенно поразительное на эту тему.
– Я припоминаю, –
– На следующее утро, – продолжала Эдит, – мисс Корбет нашла меня и заявила, что у нее вроде бы пропала какая-то вещь. Мне показалось, что она говорит со мной немного едко, и я попросила уточнить, что она имеет в виду. Тогда сиделка спросила, не захватил ли кто-нибудь нечаянно одну вещь, находившуюся в ее комнате и выписанную доктором для дяди Майлза. Мисс Корбет объяснила, что речь идет о маленькой квадратной бутылочке, и добавила, что это лекарство не может никому принести пользы, и даже наоборот – при превышении лечебной дозы оно может стать сильным ядом. В завершение она сказала, что если кто-то и принял бутылочку за флакон с солью – что кажется ей все же маловероятным – она бы хотела, чтобы, разобравшись, этот кто-то ее вернул. Вот такая история. Я не считаю, что мисс Корбет проявляла излишнюю подозрительность, она решила, что кто-то рылся в ее вещах.
У Марка вырвалось какое-то восклицание; Правда, он тут же оборвал себя, но Стивенс сообразил, что он собирался сказать: «Но это же мышьяк!..» Марк взял себя в руки как раз вовремя; взглянул на Партингтона, затем, повернувшись к Люси, он спросил:
– Ты знала обо всем этом, Люси?
– Нет, – встревоженно ответила та, – но в этом нет ничего удивительного. Совершенно естественно, что с такими вопросами обращаются скорее к Эдит, чем ко мне… это обычно.
– Но, черт побери, кто-то должен был… – Он помолчал. – Что ты сказала мисс Корбет, Эдит?
– Я сказала, что во всем разберусь.
– И ты разобралась?
– Нет…
Страх и замешательство неожиданно появились на ее лице.
– Нет… я… испугалась. О, я понимаю, что это по кажется смешным, но это правда. Я, конечно, поспрашивала, но не особенно настойчиво. Я интересовалась так, будто бы речь идет об одном лекарстве для дяди Майлза. Я не говорила о яде. И никто не мог догадаться… Я боялась сказать, что это яд!
– Ну и клубок.. Ну-ка, Парт, это по твоей части. О каком лекарстве могла идти речь?
– Это зависит от мнения врача по поводу течения болезни, – сказал тот, нахмурившись. – Мне нужно знать диагноз, так как речь может идти о многих вещах… Хотя… минутку! Скажите, Эдит, сиделка уведомила обо всем этом врача?
– Доктора Бейкера? Да, конечно. Именно поэтому я и не подумала…
– И доктор Бейкер не колебался тем не менее в том, что ваш дядя умер от гастроэнтерита? Иначе говоря – у него не возникло никаких подозрений?
– Ни малейших!
– Тогда, – объявил Партингтон, – можете меня больше не пытать, речь не может идти об одном лекарстве, способном вызвать те же симптомы, что и гастроэнтерит… Таком, как сурьма, например. Очевидно, что в противном случае, врач так же, как и сиделка, немедленно… Нет, речь, безусловно, должна была идти о каком-то успокоительном или стимулирующем сердечную деятельность – дигиталине, стрихнине. Эти лекарства могут вызвать смерть, но с симптомами совершенно отличными от тех, которые были у вашего дяди!
– Я знаю это, – сказала Эдит с несчастным видом, поглаживая ладонью кресло. – Я не перестаю твердить это себе… К тому же, кто мог сделать подобную вещь? – прибавила она, пытаясь улыбнуться. – Мисс Корбет закрывала свою комнату всякий раз, когда уходила из дома, и даже сделала это в ту ночь, когда дядя Майлз скончался, то есть уже после того, как маленькая бутылочка появилась снова.
– Появилась снова? – живо переспросил Марк. – Нашли бутылочку? Конечно, я понимаю, что Бейкер не должен был оставить это без внимания…
– Да, ее нашли в воскресенье вечером. Она отсутствовала только двадцать четыре часа, и поэтому особой суматохи по этому поводу не было. Я хорошо помню это, так как Мэри как раз поднялась к нам, чтобы поздороваться и сказать, что они с Тедом уезжают на следующее утро в Нью-Йорк. Я вышла из своей комнаты около девяти вечера и встретила мисс Корбет на площадке второго этажа. Она сказала мне: «Вы можете поблагодарить от моего имени того, кто поставил пузырек на столик перед дверью мистера Деспарда». Она, разумеется, говорила о дяде Майлзе. Я спросила ее: «Значит, все в порядке?» Она ответила: «Думаю, что да».
– Следовательно, – сказал Марк, – это дядя Майлз похитил склянку.
– Дядя Майлз? – переспросила Эдит в некотором замешательстве.
– Конечно! Скажи мне, Парт, в этой склянке могли быть таблетки морфия?
– Вполне вероятно. Ты ведь говорил, что твой дядя очень мучился и плохо спал.
– А вы помните, – воскликнул Марк, повернувшись к остальным, – что дядя Майлз все время требовал морфия? А врач отказывал ему, несмотря на то, что тот мучился от боли. Мы можем предположить, что это дядя Майлз похитил склянку из комнаты сиделки, взял несколько таблеток, а затем поставил ее на столик в коридоре. Разве в ночь, когда дядя скончался, он не требовал «тех самых таблеток, которые так хорошо успокаивают» и которые находились в ванной комнате? Мы ведь можем предположить, что речь шла о таблетках морфия, которые он спрятал в аптечке в ванной, чтобы сиделка случайно не нашла их в комнате своего больного?
– Нет, – сказала Люси, – не сходится. В ванной комнате были таблетки веронала, мы их там обычно держим.
– Хорошо, пусть. Но остальное из моего объяснения не кажется ли вам правдоподобным? – Возможно! – согласился Партингтон.
– Да о чем вы все? – возмутилась Эдит. – Вы разве не видите, что произошло? Ведь первое, что вы мне сказали, это то, что тело дяди Майлза похищено! Похищено! И тем не менее вы продолжаете беседовать совершенно спокойно и пытаетесь обмануть меня… Да, да, не надо спорить! Я знаю, что говорю. И даже ты, Люси, все понимаешь. Я этого не вынесу! Я хочу знать, что произошло, потому что уверена, что речь идет о чем-то ужасном!.. Я слишком много пережила за эти последние две недели! Том Партингтон, зачем вы вернулись? Чтобы мучить меня? Чтобы уж все разом! Теперь не хватает только еще Огдена с его шуточками! Нет, нет, я не вынесу этого!
Ее руки задрожали, и Стивенс отметил, что Люси смотрела на нее с сочувствием и даже жалостью. Марк подошел к сестре и положил руку ей на плечо:
– Ну же, ну, Эдит, – сказал он мягко. – Ты сама нуждаешься в таблетках веронала и в хорошем сне, вот и все. Люси, отведи Эдит в комнату и дай ей одну таблетку. А нам предоставь действовать самим. Ты же знаешь, что нам можно доверять, не так ли?
– Да, конечно, – произнесла Эдит после паузы. – Я отдаю себе отчет в том, что я поступила нелепо. Но мне стало легче. Я все время думаю об этом… О, я не считаю себя мнительной, хотя одна цыганка как-то предсказала мне что-то в этом роде. Люси, я сразу почувствовала, что копировать одежду с того портрета для твоего наряда не нужно, что это принесет тебе несчастье… Это те вещи, которые чувствуешь… К тому же, не правда ли, научно установлено, что фазы луны очень влияют на поведение некоторых людей?