Т. 13 Число зверя
Шрифт:
— Ну что ты так, Хильда, — мягко сказал Зебадия. — Ты же знаешь, я люблю тебя — несмотря на твои штучки.
— О, я знаю, знаю, уродина ты долговязая. Ты вернешься, а? Будешь снова нашим капитаном?
— Хильда, я никуда не уходил. Я как делал, так и буду делать все то, что умею и чему могу научиться. И что мне велят. Но капитаном я не буду.
— Боже мой, как же так!
— Ничего страшного. Мы просто изберем нового командира.
Тут весьма некстати взъерепенился папа:
— Зеб, ты напрасно становишься в позу и отчитываешь
— Джейк, об этом не тебе судить. Во-первых, она твоя жена. Во-вторых, ты не должен был беспокоиться за всех, это я должен был. И от тебя я тоже натерпелся.
— Я не знал этого… капитан.
— Вот опять: ты нарочно называешь меня капитаном, а я ведь уже не капитан. Ты лучше вспомни, как я пару часов назад обратился за советом к своему заместителю и получил в ответ нечто ядовитое насчет «письменных приказаний».
— М-м-м… Да, сэр. Я вел себя недостойно.
— Привести еще примеры?
— Не надо. Вероятно, действительно были такие случаи. Я понял, сэр. — Папа криво усмехнулся. — Хорошо, что хотя бы Дити не доставляла тебе неприятностей.
— Напротив, как раз она-то в основном их и доставляла.
Все это время я была сильно расстроена — у меня как-то не укладывалось, что Зебадия всерьез отказывается быть нашим командиром. Но теперь я была потрясена, обескуражена и уязвлена.
— Зебадия, что я такого сделала?
— Ты делала все те же пакости, что и они двое, — только от твоих мне приходилось тяжелее, потому что ты моя жена.
— Но — но какие?!
— Я скажу тебе с глазу на глаз.
— Пускай папа и тетя Хильда слышат, я не против.
— Зато я против. Наши радости мы можем делить с другими, но с трудностями давай справляться сами.
У меня защекотало в носу, на глаза навернулись слезы.
— Но я должна знать.
— Дея Торис, ты вполне можешь припомнить все инциденты без моей помощи, если будешь честной сама с собой. У тебя прекрасная память, и все это произошло на протяжении последних суток. — Он отвернулся от меня. — Должен настоять на одной вещи, прежде чем изберем капитана. Я позволил себя одурачить и отказался от власти на время стоянки. Это была грубейшая ошибка. На море капитан остается капитаном и на тот период, когда его корабль стоит на якоре. Тому, кто будет капитаном после меня, следует учесть мой горький опыт и не слагать с себя никаких полномочий только на том основании, что Ая находится в наземном положении. Новый капитан может установить на это время менее строгие правила, если ситуация позволит. Но решать должен он. На земле положение может оказаться опаснее, чем в воздухе или в космосе. Вот как сегодня, когда объявились русские. Если мы приземлились, то это еще не значит, что кончились уроки и можно пойти поиграть.
— Извини меня, Зебби.
— Хильда, я больше виноват, чем ты. Я хотел сбросить с себя ответственность. Сначала я позволил
— Моя, — сказал мой отец.
— Может, и твоя, Джейк, но мы все уцепились за нее с ребячьим энтузиазмом. Хотели сорваться и побегать, словно ватага скаутов без наставника. Если бы мы вышли в срок, как собирались, где бы мы сейчас были? В тюрьме у русских? А может, нас и вовсе на свете не было бы? Не подумайте, что я себе самому ставлю хорошие оценки: я отчасти потому и подал в отставку, что оказался не на высоте. Мы собирались оставить Аю Плутишку и все наше имущество без охраны на время прогулки — подумать страшно! Если бы я чувствовал бремя ответственности, мне бы такое и в голову не пришло.
Зебадия состроил кислую мину, потом взглянул на моего отца:
— Джейк, ты самый старший из нас. Почему бы тебе не взять в руки председательский молоток на время избрания нового командира? Я за тебя.
— Я тоже!
— Поддерживаю!
— Какой еще молоток? Откуда я вам возьму молоток на этой планете? Впрочем, папа ломался недолго. Мы вырвали листок из записной книжки Зебадии, разорвали его на четыре части и проголосовали: каждый написал имя. Листочки были сложены и вручены мне. Я объявила результаты голосования:
«Зеб».
«Зебадия».
«Зебби».
«Шельма».
Зебадия повернулся назад, протянул руку, взял у меня бюллетени, отдал мне тот, что означал «тетю Хильду», а остальные порвал на кусочки.
— Я вижу, вы меня не поняли. Я отстоял свою вахту. Кто-то должен меня сменить, иначе мы будем торчать на этом берегу, пока не умрем от старости. Пока что наибольшее число действительных бюллетеней набрала Шельма — можно ли считать, что она избрана? Или будем голосовать еще?
Мы проголосовали еще:
«Шельма».
«Джейкоб».
«Джейкоб».
«Хильда».
— Поровну, — сказал папа. — Может, попросить Аю проголосовать?
— Уймись. Будешь считать голоса в следующем туре.
«Шельма».
«Дити».
«Дити».
«Хильда».
— Эй! — запротестовала я. — Кто подменил бумажку?
(Я за себя определенно не голосовала.)
«Шельма».
«Хильда».
«Зебби».
«Хильда».
— Один бюллетень недействителен, — сказал мой муж. — Вписано имя лица, не являющегося кандидатом. Вы утверждаете результаты, мистер председатель?
— Да, — кивнул папа. — Дорогая моя… капитан Хильда, вы избраны без единого голоса против.
У тети Хильды был такой вид, будто она вот-вот опять заплачет.
— Вы просто сукины дети!
— Это верно, — согласился мой муж, — но мы твои сукины дети, капитан Хильда.
Ответом ему послужила невеселая улыбка.
— Ладно, давайте. Буду стараться.
— Мы все будем стараться, — сказал папа.
— И все будем помогать, — сказал мой муж.