Т. 13 Число зверя
Шрифт:
— На оба вопроса ответ «да», капитан.
— Прекрасно. Можешь добавить на западе не пятнадцать градусов, а тридцать. Потому что час у нас уйдет на отдых. Разомнемся, перекусим… Кто как, а я хочу найти кустик. Как приказать Ае вернуться на определенное «бинго»? Или это напортит что-нибудь в программе?
— Не напортит. Дай ей команду вернуться на «бинго» столько-то и столько-то, указав время.
Я ничуть не удивилась, когда он сказал:
— Ая, вернись на «бинго» Гринвич двадцать один шестнадцать пятьдесят одна.
Речка внизу действительно выглядела уютной. Зебадия сказал с удовлетворением:
— Я уж боялся, что придется тратить топливо. Никто не видит, нет там полянки возле речки, а? Такой величины, чтобы Ая могла сесть. То есть зависнуть и плюхнуться: я не рискну садиться в планирующем полете без тяги, старушка слишком нагрузилась.
— Зебби, я так же трезва, как и ты!
— Нашла чем хвастаться, Шельма. Кажется, я приискал местечко. Закройте глаза: садимся.
Лучше бы я и правда закрыла глаза.
Зебадия начал длинный пологий спуск с выключенным двигателем. Я все ждала: когда же начнется вибрация, когда же Ая наконец оживет и заворчит… ждала… ждала…
— Ая, — сказал он, и я подумала, вот сейчас он велит ей включиться. Нет. Фактически мы уже спустились ниже уровня вздымавшегося впереди высокого берега.
Тут он неожиданно включил тягу вручную — но в обратную сторону: мы вспрыгнули на этот берег. Заглушили двигатель, опустились на какой-нибудь метр и сели. Едва не врезавшись.
Я не сказала ничего. Тетя Хильда шептала: «Пресвятая Дева Помилуй Нас Ом Мани Падме Хум Нет Аллаха Кроме Аллаха И Мухаммед Пророк Его» — и еще что-то на неизвестном мне языке, но очень проникновенно.
— Сын, ты всегда так… аккуратно? — спросил папа.
— Я видел, как один человек это сделал, когда было нужно, и все думал: сумею я так или нет. Но ты-то небось подумал… Ая, ты слушаешь?
— Конечно, босс. Ты же меня разбудил. Где горит?
— Ты умница, Ая.
— Тогда почему я везу эту детскую коляску?
— Ая, пойди поспи.
— Иду баиньки. Конец связи и отбой, босс.
— Ты, наверное, бог знает что подумал, Джейк, а я ведь в любой момент готов был выпалить «п, р, ы, г». Благодаря твоей аппаратуре у Аи появилась настолько быстрая реакция, что я был уверен: она вытащит нас из какой угодно неприятности в последнюю долю секунды. И не думай, что это лихачество. Посмотри на прибор. Горючего осталось семьдесят четыре процента. И больше взять неоткуда. А я не знаю, сколько раз нам еще предстоит садиться.
— Капитан, это было блистательно. Хотя у меня душа ушла в пятки.
— Неправильная форма обращения, капитан. Мы приземлились, моя отставка вступила в силу, теперь ты начальник.
— Зеб, я же сказал, я не буду капитаном.
— У тебя нет выбора, ты уже капитан. Когда капитан погибает, пропадает без вести или подает в отставку, командование переходит к следующему по должности. Ты можешь перерезать себе горло, Джейк, можешь дезертировать, все что хочешь можешь сделать, но ты не можешь утверждать, что ты не капитан, раз ты капитан!
— Если ты можешь подать в отставку, то и я тоже могу!
— Разумеется. В пользу астронавигатора, как следующего по должности офицера.
— Дити, я подаю в отставку! То есть, виноват: капитан Дити.
— Нет-нет, папа, ни в коем случае! Я не знаю, что я тогда сделаю… я… — Я умолкла, не зная как быть. Потом сообразила: — Я тоже подаю в отставку… капитан Хильда.
— Что? Не говори глупостей, Дити. Офицер медслужбы не имеет права брать на себя командование. А если «офицер медслужбы» — это шутка и «офицер по науке» тоже, то тогда я просто пассажирка и опять-таки не имею на это права.
— Шельма, — сказал мой муж, — ты отвечаешь тем же требованиям, что и все мы. Ты умеешь водить машину…
— Я только что внезапно разучилась.
— …но это не обязательно. Способность к здравому суждению и поддержка членов экипажа — вот единственное, что требуется, так как мы находимся в миллионах милях и в нескольких вселенных от водительских прав и прочего. Я тебя поддерживаю; остальные, по-моему, тоже. Джейк?
— Я? Конечно.
— Дити?
— Капитан Хильда знает, что я всецело поддерживаю ее, — заверила я. — Я первая назвала ее капитаном.
— Дити, — сказала тетя Хильда, — я только что подала в отставку.
— Но в чью пользу? Тебе некому передавать командование! — Кажется, это прозвучало у меня недостаточно сдержанно.
— Я передаю командование Великому Духу. Или тебе, Зебби: все возвращается обратно по кругу, и ты снова капитан… как и должно быть.
— Ну нет, Шельма. Я свою вахту отстоял, теперь очередь кого-нибудь другого. Раз ты подала в отставку, то у нас больше вообще нет организации. Ты напрасно думаешь, что уговорила меня. Ты просто теперь до скончания века будешь первопоселенкой на этом бережку. А пока командования у нас нет, разводите себе балаган сколько хотите. Надеюсь, вам уже успела осточертеть вся эта говорильня, эти ваши споры-разговоры — у меня-то они уже в печенках сидят. То ли уголок ораторов в Гайд-парке, то ли школьный дискуссионный клуб.
— Послушай, Зебби, — с удивлением сказала тетя Хильда, — ты что же, отыгрываешься на нас, что ли?
— Миссис Берроуз, весьма возможно, что вы нашли совершенно точное слово. Я за это время ох сколько всякого наглотался… и не в последнюю очередь вашими стараниями.
Я не видела тетю Хильду такой удрученной со времени смерти моей мамы Джейн.
— Прости меня, Зебби. Я не думала, что мое поведение так раздражает тебя. Я не хотела тебя раздражать. Я знаю — я все время помню! — что ты спас нам — мне — жизнь целых пять раз и вообще постоянно спасаешь нас своим руководством. Я благодарна тебе настолько, насколько вообще способна на благодарность, — а это значит очень глубоко благодарна, хотя ты и думаешь, что я мелкая душонка. Но ведь нельзя демонстрировать такую глубокую благодарность каждое мгновение, как нельзя постоянно испытывать оргазм. Некоторые эмоции слишком сильны, чтобы все время держаться на максимуме, — Она вздохнула, и по ее лицу покатились слезы. — Зебби, я больше не буду, только не сердись, ладно? Я постараюсь больше не выпендриваться. Так сразу не отвыкнешь, я много лет так себя веду, это мой защитный механизм. Но я отучусь, вот увидишь.