Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
— Марат? — недоуменно, растерянно. — Что ты де…
— Я собираюсь трахнуть тебя, милая! — отозвался раздраженно. — И сделаю это так, как пожелаю!
В следующую секунду Каримов припал ртом к ее промежности. Растянул пухлые губки в стороны и провел языком вдоль плоти. Потом ворвался в девственную щелочку, заставляя Юлю протяжно скулить. А когда он всосал в себя ее клитор, она смяла в кулаках простынь и ошеломленно прохрипела:
— Боже… мой!
Мужчина довольно ухмыльнулся:
— Ты же не думала,
— Я… я…
— Я мечтал о тебе, девочка! — бормотал он, усердно работая ртом, языком, губами. — Так долго мечтал, что теперь тебе не завидую!
— Ма…рат!
— Давай, скажи, что тебе это нравится!
— Да! Боже, да!
— Хочешь кончить?
— Очень…
— Так попроси меня об этом!
— Пожалуйста!
— Пожалуйста что?
— Не останавливайся! — жалобный всхлип. — У меня все горит, Марат! Там все горит от твоего языка! Еще чуть-чуть, и я… пожалуйста!
— Чувственная малышка!
— А!
— Сладкая!
— А!
— И такая вкусная, что просто крышу сносит к чертям! — рыкнул, впиваясь пальцами в ее упругие ягодицы и намертво присасываясь к самой жаждущей части ее плоти. Юля замерла на краткий миг. Ее глаза ушли под веки.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А!
Она завопила так громко и задергалась так отчаянно, что Каримов едва удержал ее ноги на своих плечах. Стало ясно — кончила. Кайфанула.
И теперь пыталась прийти в себя. Но Марат не позволил.
Осторожно переместил ее бедра на свою талию и выпустил из боксеров колом торчащий член. Он налился кровью и разбух столь сильно, что уже побаливала головка. Осознав, что происходит, Юля напряглась.
— Не нужно, милая, — склонившись над ней, мужчина принялся покрывать ее лицо легкими порывистыми поцелуями. — Не бойся! Ты сейчас немного пьяна, так что… можно сказать, под анестезией. Боль будет мимолетной!
— Правда?
Он не был уверен на все сто. Но искренне на это надеялся.
— Юля! Я знаю что делаю! — произнес строго. — Доверься мне, ладно?
Девчонка кивнула, прикусив губу и поглядывая на него широко распахнутыми глазами. А потом взволнованно произнесла:
— Я все вытерплю! Только… пожалуйста, обними меня!
Марат кивнул, осознав, что именно ее страшит. Ей не нравится поза.
«Что ж, миссионерская так миссионерская!»
— Я ведь раздавлю тебя, глупышка!
— Плевать! Хочу, чтобы обнял!
Дрожа всем телом от напряжения и нетерпения, Каримов выполнил ее просьбу. Навалился сверху, стиснул в объятиях, прижал к себе.
Они снова целовались. Самозабвенно. Безудержно. Дико.
Кусая друг друга и оставляя взаимные отметины на коже.
Когда Юля немного расслабилась и вновь вспыхнула от его ласк (теперь он не переставая играл пальцами с ее влажной плотью), опять начала извиваться
Похоть и животные инстинкты взяли верх над разумом.
Сжав в кулаке свой член, Марат прошелся по нему вверх-вниз.
Головка оказалась влажной от перевозбуждения. Поводив ей вдоль Юлиных складок, он направил себя прямо в ее узкую скользкую девственную дырочку. Медленно. Осторожно. Без лишней спешки, хоть и давалось ему это тяжким трудом. Рефлексы требовали погрузиться в девчонку одним толчком. Вогнать ствол в ее влагалище с размаху и на всю длину.
Но он прекрасно понимал, что в первый раз это недопустимо.
И причинять своей студентке лишнюю боль не собирался.
Миллиметр за миллиметром Каримов настойчиво и неумолимо заполнял ее собой. Юля надрывно дышала, отчаянно впиваясь ногтями в его спину.
Чуть ли не до крови кусала собственные губы. В ее глазах стояли слезы.
Но… она не издала ни звука. Не пискнула даже тогда, когда Марат погрузился в нее полностью и фактически лишил девственности.
— Умница-девочка! — нежно произнес мужчина, целуя ее в губы. — Ну, вот и все!
— Я… знаю!
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально…
— Больно было?
— Да!
— Мне остановиться?
— Нет! Нет! Я потерплю!
— Послушай, если…
— Марат, я хочу тебя! — выпалила она на выдохе. — Я так… скучала по тебе!
— Твою мать, Юля! — Каримов стиснул зубы, опасаясь кончить раньше времени. — Ты меня убиваешь!
Прилагая усилия, дабы не сорваться и не начать вдалбливаться в нее со всей мочи, Марат вновь накрыл ладонью ее лобок. Оставаясь внутри, принялся стимулировать ее чувствительный клитор. Уже спустя несколько минут Попова сладко постанывала от его умелых прикосновений. Как только он почувствовал, что Юля инстинктивно пытается сама насадиться на член, начал двигаться. Сперва медленно. Осторожно. А потом оба будто сошли с ума, растворяясь друг в друге. Юля кричала, стонала, хрипела и подмахивала ему как могла. Говорила, что больно. Но эта боль… скорее приятная.
Каримов же погружался в нее до упора, просто сатанея от мысли, что кроме него к ней никто не прикасался. О, боги! Она была такой узкой! Тугой, горячей. У него от кайфа темнело в глазах. Пот покрывал все тело и ручейками стекал по спине и шее. Опасаясь причинить Юле боль, Марат старался не трогать ее руками. Пока самозабвенно трахал девчонку, он стискивал в кулаках ни в чем не повинную простынь. Простынь, которая трещала по швам от его ярости, страсти и безудержности.
Без преувеличений. Он разодрал чертову простынь. Пустил ее на лоскуты, впадая в безумие от охрененного тела своей студентки.