Таганок
Шрифт:
Айдар оглянулся па сестренку. Гульнур уже уговаривала прибитую дождем траву выпрямиться и взглянуть на солнышко.
– Сестренка, умница моя, Гульнур, - ласково сказал Айдар.
– Ты ведь знаешь, что я поймаю тебе двух птенцов жаворонка.
Гульнур живо подбежала к брату.
– Знаю, но ты их не ловишь.
– Поймаю. Вот увидишь. Я принесу их тогда, когда будет ютово твое красивое красное платье. Ладно?
– Ладно.
Кивнув головой, Гульнур хотела снова усесться на свое место, но брат удержал ее.
– Я сделаю тебе еще и клетку для этих птичек и сам покрашу ее в голубую
– А я насыплю им зерна и покормлю!
– оживилась Гульнур.
– Конечно, насыплешь. Только слушайся меня. Ты ведь уже большая.
Хоть на этот раз Гульпур и не очень хотелось быть "большой", но она промолчала, потому что ей очень хотелось иметь маленьких птенцов. У подружки Альфии есть птенец, а у нее, Гульнур, до сих пор нет.
И девочка с надеждой и радостью посмотрела брату в глаза.
– Иди, сестричка, быстренько позови Якупа, - сказал Айдар.
– Только гляди, чтоб мама его не слышала.
Гульпур, разбрызгивая босыми ножками лужицы, побежала к дому Якупа. Добежав до ворот, она остановилась и, приникнув к щели в заборе, окинула взглядом весь двор. Якуп, сидя на сваленных в кучу дровах, что-то стругал. Он был так увлечен работой, что даже не под-нимал головы. Гульнур не посмела окликнуть его, опасаясь, что может услышать мать Якупа. Подумав немного, она подняла камень, чуть побольше своего кулачка, и, поднявшись на цыпочки, бросила его через забор. Камепь шлепнулся в лужу, неподалеку от мальчика. Якуп вздрогнул и оглянулся: ему показалось, что из щели забора высунулся розовый пальчик, но, может, ему это только пока-залось, и он подошел поближе. Тогда палец в щелке вдруг закивал, запрыгал и стал усиленно царапать ногтем доску.
– Кто там?
– шепотом спросил Якуп.
– Это я, - запищала Гульнур.
– Мой брат Айдар и Габдулла зовут тебя, сказали, чтобы ты быстренько пришел. Если быстро не придешь, они рассердятся и опять будут говорить, что от этого Примерного нет никакого толку... Они сидят около нашего дома на бревнах.
– Ладно. Не болтай долго. Иди своей дорогой. Беги!
– Ну и побегу!
Однако Гульнур побежала теперь в другую сторону. Ей вдруг вспомнилось то красивое платье, которое шьет ей портниха Ямлиха. Гульнур побежала узнать, как оно там, ее платье, ведь вместе с платьем появятся птички, значит, у нее впереди три радости - две птички и одпо платье! Да еще и клетка. Значит, четыре радости.
Якуп недолго заставил товарищей ждать себя. Он прошел через картофельное поле к берегу озера, потом по переулку поднялся на улицу. Такая дорога была гораздо длинней, но она была безопасней, так как скрипучая калитка Гульемеш-апай, выходящая прямо на улицу, сразу доносит своей хозяйке, что кто-то зашел во двор или вышел. Габдулла и Айдар уже два дня не видели Якупа. За это время он немножко осунулся, лоб его был все еще украшен темно-желтыми синяками, а сам он будто вырос.
Вожак встретил Якупа удивленным вопросом:
– Кто это тебя так разукрасил?
– Сам себя.
– Уж не ври!
– Клянусь хлебом и солью! Из меня уже вся примерность вышла. Я научился прыгать со скалы. Ты же сам велел. Вот только не умею плавать.
– Проглотишь пару ведер воды в озере, так научишься !
– Научусь, конечно, - нехотя сказал Якуп;
Хотелось бы по порядку доложить вожаку обо всех своих делах, но Габдулла об этом не просил, а Якуп решил повременить.
– Когда вернется твой дед?
– спросил Айдар.
– Дед-то, наверное, не скоро вернется. А что?
– Где ключи от его лодки?
– Не знаю...
– Ты брось это "не знаю"! Понятно?
– резко сказал вожак.
– Завтра с рассветом надо выходить на озеро. Соберемся еще затемно за баней бабушки Ямлегуль. Чтобы лодка твоя была с вечера готова.
Якуп безмерно обрадовался, что товарищи обратились к нему с таким делом. Как не радоваться человеку, который до сих пор был всеми отвергнут, и вдруг сам вожак "Таганка" поручает ему столь ответственное дело! Якуп взволновался, бледное лицо его зарумянилось, глаза засияли. Хорошо, оказывается, чувствовать себя равным среди сверстников.
– Что же, лодка готова!
– радостно сказал он.
– Хоть сейчас садись и плыви!
– Да, готова! На ней же висит замок величиной с большую варежку!
– Ну и что ж! Хоть замок и большой, он как собака, которая не лает к не кусает. Ведь дедушка оставляет лодку па замке только для виду.
– А потом дедушка не заругает?
– озабоченно спросил Лйдар.
– Думаю, не заругает. Ведь дедушка-то у меня свой-Пока три опоры "Таганка" вели такой серьезный разговор, по другой стороне улицы прошел Вазир. Вид у него был независимый, руки засунуты в карманы штанов. Он шел и даже насвистывал какой-то мотив, как будто он совершенно безразлично относится ко всем трем мальчикам, все дола его сделаны, свет ему мил и на улицу он вышел будто просто так, чтобы закалить свое тело.
Вазир медленно прошел по улице в одну сторону, потом в другую, но никто не обернулся и даже не взглянул па него. Вернее, взглянули, конечно, но не подали виду. И никто из сидящих на бревнах мальчиков не посмел произнести имя Вазира, как будто по улице прохаживался не их прежний друг, а просто ягненок, который не находит своих ворот. И даже хуже, потому что заблудившемуся ягненку каждый открыл бы ворота и впустил его.
Когда возвращался обратно, Вазир перешел на ту сторону, где сидели мальчики. Приближаясь к "Таганку", он вынул руки из карманов, перестал свистеть и постарался показаться жалким. Вазиру было очень тяжело унижаться перед товарищами. Из жалости к себе он даже чуть-чуть не заплакал. Но он уже не видел другой возможности помириться, поэтому, поравнявшись с мальчиками, собрал все свои силы и остановился перед вожаком.
– Габдулла, - сказал он тихим, дрожащим и печальным голосом.
– Тот пожик я сразу же отнес. Если не веришь, спроси у самого Шарифуллыагай. И пусть отсохнут мои руки, если я теперь трону чужое!
Этими словами Вазир надеялся прежде всего расположить к себе Габдуллу, Айдар-то уж не стал бы перечить вожаку.
Габдулла, собираясь грубо и решительно оборвать Вазира, поднял голову и... не смог произнести ни одного резкого слова. Глаза Вазира часто-часто моргали, верхняя губа дергалась, на руках выступила "гусиная кожа", по голой груди тянулась глубокая свежая царапина. Эта метка была получена утром, когда Вазир спасал лодку Якупа.