Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]

Киле Петр

Школа гетер Сапфо - это первый в своем роде «институт благородных девиц». Гетеры в те времена - просто подруги; ученицы Сапфо были подругами, нередко из одной семьи или страны; в кого-то из них могла влюбиться Сапфо, что изливалось в песне, а пела она лишь о «святом и правом», то есть о Любви с большой буквы.

В 1073 году книги Сапфо и Алкея публично были сожжены по распоряжению церковных властей в Константинополе и в Риме. Сохранились лишь чудом уцелевшие отрывки из лирики Сапфо и Алкея, чаще на папирусах в Египте.

СИМФОНИЯ СВЕТА

Предисловие.

Поэма посвящена великому композитору и пианисту Скрябину, его жизни и мечте о мистерии, вселенской по масштабам, благодаря свету, несущему в унисон с музыкой высшие устремления человека к совершенству в полете вечном, с обретением бессмертия, как верили древние. Чтение сопровождается музыкой Скрябина - то этюдами, то отрывками из «Божественной поэмы», «Поэмы экстаза» или «Прометея», разумеется, если эти вещи у вас на слуху. «Симфония света» примыкает к трагедии «Аристей», в которой явится юный Скрябин с его воскрешением.

I

Прекрасно море, но равнины, Леса и топи, тихие долины - Мир

детства моего - Во мне рождают грусть и торжество. Какое здесь раздолье! И человек на воле Возносит ввысь встречь солнцу по крылу, Подобен гордому орлу, Окидывает взором мирозданье, Как грезу и свое созданье, Он дух его И торжество! Весенний день сияньем нежным света Благоухает, и полна привета Вся в зелени, в цвету Земля В летящих трелях соловья, И небо от рассвета до заката Неслышной музыкой сверкает, И человек возносится все ввысь, Как жаворонок трепеща: «Дивись!» Он с виду юн, в движеньях истый франт, Он наш герой, философ-музыкант, В глазах веселость до усмешки, Сам мал, а все вокруг лишь пешки, Поскольку важен, как дитя, Что новый мир творит шутя, Каскадом звуков постигая Стремления души без края... Он здесь, за фортепиано, нет, Он там, где вешний свет Играет бесподобно на просторе, Купаясь, как дельфины, в море И в небо возносясь В слепящих звуках, как сейчас. А с волн бегущих радужная пена Слетает переливами Шопена, И птичий гам по всей Земле Возносится во звездной мгле В призывных пересвистах В лесах недремлющего Листа...

II

В московских улицах весна, И небо лучезарное без дна, Как море, где снуют дельфины, И изумрудны вновь долины... Он весел и смущен до слез, Как под дождем весенних гроз. – Я снова юн, что ж делать? Ко мне вернулось детство, И я влюблен... Прости! – Оставить нас, уйти, Когда мы счастливы все вместе, И я, и ты, и дети... Тебя не узнаю... – Я вас по-прежнему люблю. Поэтому тут нет измены. – У нас не будет перемены? – Как знать? Я не приемлю лжи... – Теперь хорошего не жди. С женою, тоже пианисткой, Он думал просто объясниться. – Она юна, как юн я был, Когда впервые полюбил... Мы переписывались тайно И виделись случайно, Но счастьем жизнь была полна, Как в море плещется волна. Вновь свежесть чувств и нега, Как в первый день от снега, Мелодией струится кровь... – Здесь посягают на любовь Твою ко мне и к нашим детям, И нет измены? Бог свидетель... – О, не взывай к нему. Я с ним расчелся. – Так ты и с нами разошелся В понятиях любви, добра и зла? – У юности моей любовь взошла Самосознаньем личности пред миром, Не перед немощным кумиром, Который лишь глумиться мог, Любовь разыгрывая, бог! – Ты вновь в тисках: твоя богиня, - Дадим же ей такое имя... Твоя любовь из юности взошла. Ее любовь себялюбиво зла... Другая бы любя сокрылась. У юности достойной крылья, Не у нее, твои нужны Ей для полета в дни весны... – В полеты уношусь один, могучий, В грозу сквозь кучевые тучи, И чрез созвездия всегда один, Как дух, всесветный господин. – Ты всем хорош, откуда же гордыня? – От Люцифера... – Дьявола то имя! – Нет, ангел светоносный - образ мой, Взлелеянный моей мечтой, Мечтою человеческого духа, Вселенной зренье, ухо, А без него она сплошная тьма И света всепобедного тюрьма. – Ты музыкант, а не философ... Зачем тебе еще и слово? Будь в музыке ты чародей, Пронзая дали без людей В призывах к совершенству... Зовешь еще к священству... – О, Вера, ты мила, проста, И в горе, и в любви, как красота И за тобою правда, О, будь же рада Тому, что было, лучше нет, Любовь ведь движет свет... Она всегда стремленье И новое рожденье Во красоте! – То упованье лишь в мечте! То звуки музыки мгновенной... – Летящей вечно во Вселенной... – Прекрасны в музыке мечты, Как перлы красоты... – Мой дух возносится, озвуча Свой страх, как громом туча, И с молнией играя, будто Зевс, Могучий и влюбленный весь... – Со Зевсом спорить я не стану. Влюбленность детскую за тайну Хранил бы лучше как поэт, Восторгами пронзая свет, Скорбя, торжественно ликуя И совершенства лишь взыскуя... – А счастье юности - любовь, Когда она восходит вновь, Не здесь, - в полете дерзновенной В потоках света во Вселенной? – Я перепиской нот - о, красота!
– «Божественной поэмы» занята. – Прости! Ведь решено уехать, И это словно зов, как эхо Стремлений детства за мечтой: В Швейцарию уедем всей семьей!

III

Здесь дали и высокое ущелье Рождают, как гроза, веселье, В алмазных брызгах водопад Струит мелодий радостный каскад... Из звездных далей неземное соло: У Космоса чудесный женский голос, Ликуя и в тоске поет любовь, - Хор женщин отзывается на зов, И птичий хор, и сонма насекомых, К любви и красоте влекомых... И человек возносится: «Я есмь!» В полетах мысли в синеве небес И в бурю грозную над океаном, В борениях мужая в небе рваном, Беспечен и могуч, Как солнца чистый луч... Соблазны славы и любви, вестимо, Высокий и могучий стимул... Звук трепетный возносит ввысь мой дух, Чтоб свет летящий вечно не потух В бездонном мраке звездной ночи, Да просияют человечьи очи, - Как расцветает на Земле весна, Вселенная да будет спасена! – Ты здесь, Татьяна? Я предатель! Признаюсь все ж, влюблен, о, Данте! Любовь ведь движет миром, как и мной, Когда я жив мелодией одной, Гармонией вселенской, Как воли дерзновенной Мир новый сотворить. Но и тебя любить... – Прости! В Москве я не могла остаться... И как поверить, что бегут от счастья? Поехала домой, в Брюссель, Куда доеду и отсель, Но свидеться с тобой всяк может, А нам нельзя, когда нас гложет, Как в буйстве юном кровь, Сладчайшая любовь? – Сладка любовь лишь в юности, но мука, Когда томит заранее разлука, Как с жизнью, уходящей в ночь, И счастье больно превозмочь. – Бежать любви, как вдохновенья, Поэт не станет... – Наслажденья, Минутного, когда он ценит власть Высоких озарений всласть. – Благоразумный гений! Отдайся власти песнопений. А я во власти лишь любви. Когда захочешь, позови! – Мне надо, знаешь, быть в Париже... – Я буду там к тебе все ближе... Так близко, - как нам здесь не сметь, - От счастья только умереть.

IV

Бездомный, без семьи, Беспечный от любви С возлюбленной ревнивой Порой для творчества счастливой Творит прелюдий целый рой, Гармоний новый лад и строй, «Поэмою экстаза» и этюдов - Хоров вселенских чудо! И раб восстал, свободен и могуч, Как Человек и солнца жгучий луч, И выше нет кумира, Он символ обновленья мира - Не для богов, а для людей, Восставший Прометей! И звезды водят хороводы, Лучась, приветствуя народы С очами, полными огня, Любви всесветная возня Возносится до края В сиянии чудесном Рая... Элизиум? Страна ли света? Видна отсюда вся планета Во времени, как дивный сон, У озера знакомый павильон Из Северной Пальмиры - Росси, И солнцем брызжут росы... Там за роялем юный музыкант, Все юны, каждый оркестрант, - То репетиция оркестра... Лужайка, что палестра С амфитеатром, - нет свободных мест, Под вечер начинается концерт, С каскадом звуков и с игрою света, Как будто в поднебесье вся планета, Взывая к мириадам звезд, поет, Вся устремленная в полет. Концерт вселенский Скрябина бушует, Как небеса в грозу, не скажешь всуе, Безмолвие миров пронзает Хор, - В призывах слышишь приговор Стремленьям высшим, как и жизни Здесь на Земле, на крохотной отчизне. Но свет умчит высокие мечты - Творить, как исстари, мир красоты В оазисах Вселенной Гармонией нетленной, И наша жизнь взойдет, Как новою весною, среди звезд!

2009

ЧАСТЬ III СОНЕТЫ

Предисловие

Известно, сонеты - это стихотворения в 14 строк с весьма изощренной рифмовкой, при этом патетической тональности в выражении чувств, чаще любовных, и мысли. Здесь явно заключено противоречие. Недаром эта форма кажется искусственной у многих поэтов.

Но прибегал ли Петрарка к изощренной рифмовке? Он просто пользовался особенностями итальянского языка. Сонет и у Шекспира предельно прост. Ничего искусственного, свободное высказывание, непрерывный монолог поэта в драме его жизни. Нередко и речи персонажей у Шекспира обретают форму сонета без рифмы, а где-то и с рифмой.

Словом, существует особая внутренняя форма поэтического высказывания чувства или мысли, что нашло внешнее выражение в сонете, с ограничением числа строк и с той или иной рифмовкой. Здесь главное - внутренняя основа поэтического высказывания особой тональности. Если это есть, есть и сонет. Но самая изощренная конструкция стихотворения в 14 строк не создает еще песни души особой тональности.

Посвящение

В высоком чистом небе тают облака. Переливаясь и журча, бежит река, И берега, охваченные зноем, Как в детстве, веют негой и покоем. На всем печать иль думы, иль мечты, Блистающего взгляда красоты. Что ж день преображен моим воспоминаньем? Или природа ведает познаньем, Как женщина, ее же тайн и грез, Одаривая нас кустами роз? И мир претерпевает обновленье. Здесь таинство. Примите посвященье, Как ныне я Пред вечною загадкой бытия.