Таинственный человек дождя
Шрифт:
— Вы сказали, мистер Бекетт, что музей естественной истории заплатил бы вам крупную сумму за так неосторожно раздавленного вами блестящего краба. Могу успокоить вас: любой ювелир засыпал бы вас долларовыми банкнотами, предложи вы ему эту жемчужину!
Я не очень хорошо разбираюсь в драгоценных камнях, но одного внимательного взгляда на белый шарик в руках у Линча было достаточно, чтобы увидеть жемчужину удивительной красоты.
«— Не стесняйтесь, берите ее», — сказал Линч. — Здесь много таких шариков, нужно только наклониться и подобрать их.
И он немедленно подтвердил свои слова, выбрав из пригоршни песка
«— Мистер Бекетт», — сказал он, — если мы когда-нибудь выберемся отсюда, то выберемся невероятно богатыми людьми.
Я заметил, что в его взгляде, обычно таком настороженном, теперь светились почтение и даже некоторая опаска.
— Я знаю, мистер Бекетт, что вы когда-то написали книгу «Сокровища моря», и после этого вас стали считать наивным человеком или неумным шутником… Не хочу оскорблять вас, но я начинаю думать, что вы просто очень большой хитрец. И вы человек, знающий множество тайн. Я не хочу причинять вам неприятности, и если я иногда был чрезмерно строгим с вами, то только из-за стремления должным образом исполнять свои обязанности полицейского. Надеюсь, что вы не станете злиться на меня и не будете судить меня слишком строго.
Я нервно рассмеялся.
Питер Линч тоже поверил, что я являюсь «великим, знаменитым и всемогущим Элом Бекеттом». Так что теперь только я один еще не был окончательно уверен в этом.
ГЛАВА IX Пленник воздушного пузыря
После беседы со мной Питер Линч принялся с безумным видом рыться в песке, собирая жемчужины, во множестве встречавшиеся едва ли не в каждой пригоршне песка. Он смеялся, подпрыгивал и, в общем, вел себя крайне недостойно. Тем не менее собранные им жемчужины с удивительной скоростью исчезали в его карманах.
— Я ухожу в отставку! — кричал он. — Я возвращаюсь в Новый Орлеан, на родину! Я слишком долго служил, словно раб, чужой для меня стране! А вы, мистер Бекетт, что вы собираетесь делать?
Я ничего не ответил ему, так как был занят внимательным изучением почвы под нашими ногами, пытаясь найти научное объяснение такому невероятному изобилию в песке жемчужин, которые всегда встречаются в раковинах на морском дне. Мне ничего не пришло в голову, если не считать соображений, что раковины моллюсков на морском дне подверглись непонятному процессу разрушения, после чего освободившиеся жемчужины не менее непонятным способом были выброшены на песок. Не имея достойного собеседника, я негромко рассуждал сам с собой.
Неожиданно Линч прекратил свою бешеную деятельность, подошел ко мне и уставился на меня с вопросительным видом. Потом он спросил:
— Вы считаете, что жемчуг образовался на морском дне? Но как он попал на сухой берег, где мы находимся? И откуда здесь воздух, которым мы дышим?
Он размышлял несколько минут, и потом в его глазах вспыхнуло понимание. Он воскликнул:
— Я знаю! Мы попали сюда благодаря своего рода водолазному колоколу! И мы находимся здесь в таком же водолазном колоколе, но очень большом! Я думаю, что мы можем вернуться на поверхность… Но я ни за что не расстанусь с собранным мной жемчугом!
Я пожал плечами и, ничего не ответив Линчу, направился в сторону, где туман скрывал
Не успел я пройти сотню метров, как меня остановил глухой удар. Я не смог удержаться на ногах под сильнейшим порывом ветра. Попытавшись подняться, я был засыпан песком, туча которого поднялась в воздух. Очередной мощный толчок ветра снова швырнул меня на землю. Оглушенный грохотом падающих вокруг меня камней, я несколько минут пролежал, приходя в себя.
Наконец все затихло. Но не все успокоилось, так как я все еще ощущал странные колебания — словно я находился в корабле, идущем по слабо волнующемуся морю. Я почувствовал на себе массу песка и некоторое время барахтался, высвобождаясь из него, прежде, чем смог открыть глаза и осмотреться. И я сразу же понял, что цепочка невероятных событий не оборвалась.
Все вокруг меня резко изменилось. Я был погружен в темно-зеленое сияние, тогда как только что меня окружала хорошо освещенная атмосфера. Если не считать небольшой груды красного песка с многочисленными обломками белых раковин, я находился на гладкой скользкой поверхности, похожей на светлую резину. Потрогав почву вокруг себя, я почувствовал, что она мягкая, упругая и неприятно холодная. Этот мой эксперимент был тут же прерван, так как я полетел кувырком, получив непонятно от кого свирепую затрещину, превратившую меня в жалкую тряпичную куклу. Должен добавить, что я ничуть не пострадал, так как то и дело натыкался на упругую окружавшую меня поверхность. Наконец я перестал кувыркаться и смог осмотреться.
— Надеюсь, — проворчал я, — этот кошмарный сон закончился. Я должен проснуться в Джорджтауне, пусть даже в камере портовой тюрьмы. Но пока я все еще ощущаю себя закупоренным в огромном резиновом пузыре!
Я действительно находился внутри огромного шара диаметром около двадцати пяти футов, стенки которого хотя и показались мне очень тонкими, хорошо выдерживали мой вес внутри и давление воздуха снаружи, то есть были удивительно прочными и устойчивыми. Этот пузырь, в котором я находился, как пленник, колебался, вибрировал, смещался то вправо, то влево, раскачивался, но при этом оставался на одном месте, словно его удерживал надежный якорь.
Внутренности сферы освещались поступавшим снаружи зеленоватым светом, и мне показалось, что я нахожусь в аквариуме. Стенки пузыря были идеально прозрачными, но образы внешнего подводного мира казались мне колеблющимися и искаженными. Время от времени я различал смутные очертания водорослей, слабо колеблющихся на медленном течении, среди которых в разных направлениях мелькали быстрые тени больших рыб. Поднятые завихрениями воды тучи песка клубились, постепенно заволакивая окрестности непроницаемым грязно-серым-туманом.
— Питер Линч!. — воскликнул я и сразу же замолчал. Мои слова пропали в пустоте, потому что я не увидел своего спутника.
— Наверное, он остался собирать жемчуг, — печально вздохнул я.
Я не ощущал ни тревоги, ни спокойствия. Я просто упал на мягкое упругое дно моей тюрьмы, словно на мягкую перину. Все тревоги и страхи куда-то пропали. Постепенно меня охватило полное безразличие к происходящему. Я прикинул, сколько мне еще осталось жить, и пожал плечами, получив ничтожный срок. Перестав думать о своем будущем, я решил посвятить последние минуты жизни наблюдениям незнакомого мира, тысячи лет дремавшего под толщей воды.