Таинственный воин
Шрифт:
— Ну, скорее всего, вы собирались помучить всего одного придворного, так? — Дуинуин понимающе усмехнулась.
Айслинн застенчиво улыбнулась, потом прикусила нижнюю губу.
— Да... Одного, и ты это прекрасно знаешь.
— Дейтона, конечно, — кивнула Дуинуин. — И как поживает твой друг кест-хаи?
— Хорошо, спасибо... Но он уделяет мне куда меньше внимания, чем мне бы хотелось.
— Он как-никак принадлежит ко второй касте, ваше высочество, — мягко проговорила Дуинуин. — Он не может выказывать вам слишком много внимания, не опасаясь вызвать скандал.
Айслинн надула губки.
— Знаю. Но мне все равно нравится его общество, а небольшой скандальчик мог бы неплохо оживить придворную атмосферу.
— Поэтому вы дразните Дейтона своей меланхолией. — Дуинуин покачала головой и улыбнулась. — И как глубоко вам удалось погрузиться в печаль?
— Не очень глубоко, — призналась принцесса, нахмурясь. — Мне плохо удается быть по-настоящему грустной. Если бы я познала истину отчаяния, мне бы лучше давались глубокие чувства и серьезное поведение. Но скажи — как мне быть по-настоящему печальной? Жизнь дает мне не одни лишь радости.
— Госпожа Айслинн, — проговорила Дуинуин, не глядя на принцессу, — истина, о которой ты говоришь, может тебя погубить. Внимательно следи за дорогой, куда твое сердце направляет твой разум и твои слова.
— Я послушаюсь твоего совета, Уин, как обычно. — Айслинн жестом попросила Искательницу сесть рядом на мягкой кушетке.
Дуинуин улыбнулась.
— Вы давно меня так не называли, ваше высочество.
— Ваше высочество? — повторила с улыбкой Айслинн. — Ты же меня называла... дай-ка вспомнить — Слим?
— О, ваше высочество, это было так давно!
— Да, но не настолько давно, чтобы исчезла наша дружба. — Принцесса снова похлопала по кушетке, на этот раз более настойчиво. — Пожалуйста, Уин, давай посидим рядышком, как подруги. Истина о разнице наших положений может немного подождать.
Дуинуин села рядом с Айслинн и внимательно посмотрела в бездонные глаза юной принцессы. Если исчислять возраст годами, они были примерно одного возраста, но Дуинуин знала, что ей самой довелось увидеть куда больше истин, чем ее подруге. Старая пословица фаэ гласила: истина делает старше. Если это и впрямь было так, Дуинуин сейчас должна была быть очень старой. Ей вовсе не хотелось взваливать на Айслинн часть своей ноши — ведь согласно другой пословице фаэ, истину, которой ты поделился, уже нельзя забрать обратно.
Дуинуин взгрустнула, подумав о невинности своей подруги, ибо скоро ей все же предстояло уничтожить эту детскую невинность.
— А где Каван? — весело поинтересовалась Айслинн.
— Что? — переспросила Дуинуин, вырванная из невеселых дум. — Ох, извини, Айслинн, я задумалась.
— Какая прелесть! — воскликнула принцесса. — Мне редко удается видеть, как ты пускаешь в ход свой талант Искателя. Значит, вот как это обычно бывает? Твой разум пускается на поиски новой истины?
Дуинуин улыбнулась.
— И да и нет. Любой фаэри видит истины, принцесса. Они уже существуют, поэтому в строгом смысле слова новых истин не бывает, а бывают лишь те, которые мы еще не распознали. Но в отличие от прочих фаэри Искатели способны обнаруживать новые сочетания истин. Мы берем известные или только что обнаруженные истины и складываем их таким образом, чтобы увидеть более глубокую истину, которая прежде была скрыта. Именно в этом и заключается талант Искателя: с помощью так называемого иного зрения он замечает нераспознанные другими истины. Вам понятны мои слова, принцесса?
Мгновение Айслинн сидела неподвижно, пристально глядя на подругу большими глазами. Потом сказала:
— Нет, я тебя не понимаю.
Дуинуин вздохнула.
— Возможно, я не могу правильно это описать...
— Нет, нет, я уверена, что ты все описала правильно. — Айслинн потрепала Искательницу по руке. — Я просто... ну, не готова к этой истине. Если бы я была готова, я бы все поняла.
— Да, госпожа, так и есть. — Дуинуин взяла юную принцессу за руку.
«Как прохладна и шелковиста ее темная кожа, — подумала Дуинуин. — Как красива принцесса, сидящая в своей уютной клетке».
И как же Искательнице не хотелось говорить то, что ей все-таки придется сейчас сказать.
— Но есть истины, которые ты должна постичь немедленно, не важно, готова ты к этому или нет.
— Я понимаю, — ответила Айслинн. — Могу я узнать, где Каван?
— Я отослала его домой, — правдиво ответила Дуинуин.
Так ответил бы на ее месте любой другой фаэ. Фаэри не знают ничего, кроме истины, которая встает перед их глазами. Но есть истины важнее прочих, и Дуинуин не могла позволить себе отвлекаться на пустяки.
— Твоя мать велела мне прийти сюда. Есть истины, которые тебе необходимо знать.
Айслинн моргнула.
— Если это — королевская истина, почему королева сама не поведала мне ее?
— Она бы так и поступила, — напрямик заявила Дуинуин, — но сочла, что я лучше смогу ответить на твои вопросы и объяснить тебе реальное положение дел.
На объяснение ушла большая часть вечера. Для фаэ истина абсолютна. Ее нельзя резюмировать или сократить. Истина требует, чтобы ее изложили от сих до сих. Поскольку фаэ считают себя бессмертными, у них хватает времени для таких объяснений — во всяком случае, до сих пор хватало.
Дуинуин рассказала Айслинн все, попутно выясняя, что именно известно самой принцессе. Убедившись, что принцесса как следует поняла ее объяснение, Искательница переходила к следующему пункту истины, вновь испытывая границы познаний Айслинн. Из истории, легенд, докладов и наблюдений Дуинуин сплела истину рока, истину страха, истину неизвестности — точно так же, как плела на своих коклюшках кружево.
Наконец были протянуты последние нити истины — она рассказала, как лорд Феон вошел в Кестардис и потребовал, чтобы ему отдали не только страну, но и Айслинн, дабы он стал владыкой сразу двух королевств.