Так бывает
Шрифт:
И то, что сказал Артем, можно трактовать не иначе, как: «Я решу все твои проблемы, даже если мне придется кого-то убить». Что, для Артема, проблемой не являлось.
Он вообще так внешне симпатичный, высокий, улыбчивый мужчина. Его можно назвать балагуром, душой компании, но никому и в голову не придет, что этими самыми руками, которые весело перебирают гитарные струны, он может спокойно, не вспотев, придушить человека, той самой гитарной струной.
Таня не имела никаких фактических доказательств, но тут они были лишними. Она прекрасно знала на кого работала Маришка, да и сейчас связи имеет с Шахом. Таня даже его
Потому и похолодела вся внутренне, замерла.
– Надеюсь, ты никого убивать не собирался?
– тихо выговорила, едва дыша.
Мужчина устремил на нее холодный задумчивый взгляд и рассматривал так, наверное, с минуту, а потом улыбнулся, как в рекламе зубной пасты и, сдерживая смех проговорил:
– А что, у тебя есть парочка кандидатов? Так я не прочь размяться, правда, оптику с собой не захватил, не рассчитывал как-то, что ты мне предложишь такую работенку.
– Господи!
– облегченно выдохнула, - Как ты можешь шутить о таком! Сволочь ты такая, я ж чуть не поседела, пока твой ответ ждала.
– Лады, - хлопнул ладонью по постели и стремительно поднялся, - Сегодня я сплю, а завтра ты мне все подробно рассказываешь, что и как. Ты квартиру будешь продавать?
– Да, наверное.
– Хорошо, - он кивнул, - Там Маришка уже развернула деятельность по поводу ремонта в вашей новой хате, Сава лично просил бригаду ремонтников найти, чтобы толковые были. Так что, считай, через недели три у вас будет новоселье.
– Ага, - она, как безмолвный болванчик закивала головой, офигевая от количества информации, которую на нее обрушил Артем.
– Тогда я спать пошел, твой малой мне там уже постелить должен был.
– Иди, отдыхай! И спасибо, что приехал.
– Партия своих не бросает.
Он ушел, а Таня так и лежала в шоке и ступоре.
Когда Маришка впервые познакомила ее со своим одноклассником, с которым просидела за одной партой все школьные годы, Таня пребывала в таком же состоянии. В Артеме всегда было слишком много энергии, он всегда внутри кипел, горел, как вечный двигатель. Но, при этом, чаще действовал на публику, хохмил, острил, но мало кому позволял заглянуть в душу. Маришке вот позволил, и жене своей, она, кстати, с ними в одном классе училась. Они поженились сразу после школы, а потом Артём в армию ушел,- это ей так Маришка рассказывала.
Интересный он человек. И опасный. Но ее саму считал кем-то вроде младшей сестры своего друга Маришки, а значит, по разумению Артема, он должен был Тане помогать, поддерживать и так далее. Вот и сходит теперь в офис, к Санычу.
И пусть с ее стороны это было не слишком красиво и даже чуточку малодушно, но она не хотела больше появляться в офисе, видеть понимающие и жалостливые взгляды подчинённых. А самое главное,- она не хотела видеть Саныча. Не потому, что обижена. Просто ей было больно на него смотреть и понимать что, несмотря на весь его опыт, он все равно из чистого принципиального упрямства пойдет ей наперекор, а значит, будет стоять на своем до конца.
Может и сама Таня в его глазах тоже упрямая, но еще и предательница. Это же дело ее отца, как она может его продавать?
Да вот так. Легко и очень просто.
Поэтому, приезду Артема она рада безумно, и обязательно
Ситуацию решила отпустить. И не прогадала.
Пока она болела и познавала все прелести ангины, которой заболела впервые в жизни, Кирилл с Олегом вместе не отходили от нее далеко. Контролировали ее температуру, заставляли пить противные таблетки, и вели себя, по меньшей мере, как курицы-наседки. Впервые попробовав, сваренный Кириллом куриный бульон, хоть чуточку и пересоленный, от умиления чуть не расплакалась, как маленький ребенок. В своей болезни она даже сумела найти плюс: подкачала себе пресс. Из всех физических нагрузок качать пресс она люто ненавидела и была даже рада в какой-то момент тому, что благодаря кашлю немного подтянула себе и так плоский живот.
Ссора с сыном сама по себе сошла на нет. Стоило только температуре подняться, как Кирилл начинал вокруг нее бурную деятельность. И свою обиду забывал, напрочь. Но, что еще не маловажно, он прекратил шифроваться и, в открытую, звонил Диме, а Дима ему, и они могли по полчаса разговаривать ни о чем или, наоборот, о чем-то конкретном. Смеялись, шутили. Кирилл докладывал ему о состоянии Тани, в красках рассказывая, как она морщится от противного сладкого сиропа, или горьких таблеток.
Когда Таня у него спросила, зачем сын это делает, он просто сказал:
– Папа волнуется за тебя, ты же ему не звонишь, - и сказано, вроде без обиды, но ей точно не почудился упрек в словах сына.
Как-то в одночасье она потеряла управление своей жизнью. Снова все меняется, но непосредственного участия в этих переменах она не принимает.
Артему понадобилось три дня, чтобы все устроить.
Он целыми днями где-то пропадал, что-то делал, с кем-то говорил, домой приезжал пару раз в день, вместе с нотариусом, чтобы он заверил несколько документов, в том числе ее согласие на продажу своего пакета акций «Меридиана». Еще приводил парочку покупателей на квартиру, и даже умудрился договориться о продаже дачи. Участок там приличный, но ехать от города долго, но озвученная сумма ее полностью устроила. Вырученных денег с лихвой хватит на ремонт, и на все время обучения Кирилла в университете.
Саныч не звонил. Она ему тоже. У Артема не интересовалась, как он отнесся к продаже акций. Только Степан звонил ей, советовался, как лучше принять дела, но также благоразумно молчал и никак не комментировал ее действия.
Единственным человеком, который не смог смолчать, был, кто бы мог подумать, Кирилл.
– Вы поссорились что ли? Ты не подумай, просто это странно. Мы собирались уезжать все вместе, а выходит, что едем сами, и может еще Олег надумает.
– Мы не ссорились. Не сошлись во мнениях по поводу рабочих моментов, - не знала, как ему сказать правду.
– Давай честно, как есть, ладно, мам? Я не маленький.
– Я знаю, что ты не маленький, но это не значит, что я могу взваливать на тебя все свои проблемы. Ты и так от меня не отходишь.
– Ты же от меня не отходила, когда я болел, на руках таскала по комнате, чтобы уснуть мог, я помню. Не надо меня оберегать, мам.
– Кирилл, я всегда буду тебя оберегать, всегда. Потому что по-другому не могу. И Саныч, он перед сложным выбором, понимаешь, ему нелегко, и пока он решил, что ему лучше остаться.