Такое кино
Шрифт:
Она задумалась. Все давно уже было выпито и съедено. Женя первая нарушила молчание:
– Даже и не знаю, что тебе пожелать...
– Не надо ничего! Я все знаю, Жень. Я просто люблю его, и это само по себе прекрасно. Значит, я живу!
– Но ведь ты не можешь не желать большего!
– не выдержала Мордвинова.
Светка погрустнела.
– Конечно, но я никогда не признаюсь ему в этом.
– А он? Он мог бы сам, наверное, сделать какие-то шаги...
Совсем тихо ответила влюбленная бизнес-леди:
– Он не посмеет: дистанция, возраст, субординация. Нет, это невозможно!
Она попросила счет. Оставив в книжечке солидные чаевые, скомандовала:
– Уходим!
Они брели по любимой улице к метро и молчали. На Светку это было так не похоже, и Женя окончательно поняла, что подруга задета глубоко. Прощаясь на переходе, они договорились созвониться.
– Теперь тебе придется все мне рассказывать, - смеясь, сказала Мордвинова.
– Я теперь буду переживать...
А когда ехала одна до "Киевской", внезапно подумала: "Может, прав был Туринский, оставив меня? По крайней мере, его творческая судьба сложилась удачно..."
Город ночью и днем
- Охрана, подойдите к костюмвагену. Поскорее, если можно!
– стараясь сохранять спокойствие, сказала Аня в рацию.
Вот уже две недели съемки на натуре в Измайловском парке сопровождаются бесконечными конфликтами с местным населением. Аня и не подозревала, что в огромном парке, который почему-то почти не освещался, велась такая насыщенная ночная жизнь. И каким-то образом съемочная группа, разместившись здесь со своей техникой, помешала этой жизни. Туда-сюда сновали разряженные старушки и что-то злобно шипели сквозь зубы. Оказывается, рядом располагалась танцевальная площадка. На ней собирались те, кому за сорок. В основном, это те самые бойкие, нарумяненные старушки и горстка старичков с баянистом во главе.
Аня никак не могла понять природу злобы и агрессии, исходивших от людей. А сколько матерной ругани пришлось услышать! Киношников трудно удивить, но здесь просто уши вяли.
– Понаставили тут!
– непременно скажет кто-нибудь, проходя мимо, да еще долбанет со всей дури по колесу или бамперу вагона.
На редкость агрессивны и "красноречивы" оказались именно старушки, танцующие и поющие на дискотеке и рвущие друг у друга из рук немногочисленных старичков. Они плевали в сторону костюмвагена и трясли кулачками. А потом под баян горланили душевные песни. Видимо, съемочная группа вторглась в нечто заветное, нарушила некий природный баланс. Или это классовая ненависть, и прав был Карл Маркс?
Парк огромен, группа заняла и оградила всего лишь незначительную его часть, отчего же столько ненависти в их адрес? То и дело в рации раздавалось:
– Охрана, подойдите к буфету! Охрана, ребята, кто-нибудь, загляните в гримваген!
Выставляли охрану не только ночью, но и днем. А ночью частенько приходилось отсиживаться в костюмвагене. Хорошо, в нем все устроено так, чтобы можно было жить. Туалет, кухня, холодильник и даже стиральная машина. Полная автономия. Ренат, генеральный продюсер, молодец, обеспечил группу отменной техникой.
На этот раз пьяный агрессивный мужик атаковал их вагончик. Он с руганью обрушился на Аню с костюмером Олей, сидевших на балконе. Слава Богу, ребята подоспели, оттеснили его за пределы ограждения. Он еще долго что-то кричал и грозил, но в конце концов пропал из виду. Просто ужас! Аня долго приходила в себя от пережитого страха.
Моя бабушка непременно бы сказала, что на фильме о маньяке иначе и не может быть. Сам материал притягивает инфернальное. А какие силы задействованы, какие деньги!
Зазвонил мобильный телефон, и Аня удивленно подняла брови. Звонил Артем. Впервые с того вечера, когда он сделал ей предложение. Будто почувствовал! Аня нажала на кнопку и сказала:
– Алло?
– Аня, ты завтра свободна?
– спросил Артем как ни в чем не бывало.
Он определенно почувствовал, что она сейчас одна и страдает от обиды и разлуки с Тимом.
– Днем да, но в шесть мне на ночную смену, - тоже как ни в чем не бывало ответила Аня.
– Я заеду за тобой в час дня!
– как всегда, без всяких предисловий заявил Ненашев.
– Опять сюрпризы?
– нахмурилась Аня, но звонку Артема на удивленье обрадовалась.
– В общем, будь готова к часу. Все, пока, надо бежать, - и он отключился.
Бабушка бы еще сказала, что держать возле себя человека, если ты ничего не можешь ему предложить, как-то некомильфо, и что нехорошо встречаться с влюбленным в тебя мужчиной в отсутствии любимого человека. Но что в том плохого, если я не хочу терять Артема из-за пустых условностей? Я никого не обманываю, не интригую, не завлекаю нарочно, чтобы использовать. Все по-честному. Все взрослые люди и отвечают за свои поступки. Артем вовсе не мальчик-колокольчик из города Динь-динь! Он сильный человек, занятый интересным делом. И я не хочу терять его навсегда.
Начался дождь, аллеи парка опустели. Ночной летний дождик. Хорошо в такую минуту сидеть в вагончике, тем более что теперь перерыв затянется.
– Кажется, надолго зарядил!
– выглянув на балкончик, сказала Оля.
– Можно даже поспать.
Она устроилась на диванчике подремать. Аня достала книжку Айрис Мердок, села поближе к свету. Почитать ей не дали. Явился актер Антон Васильев, который постоянно пасся в костюмвагене.
– Ань, я покурю у тебя, а?
– Огромный, рыхлый, он сразу занял полвагона.
– У нас нельзя курить. Ты же знаешь!
– привычно ответила Аня.
– Костюмы пропахнут.
– Ну, я чуть-чуть, вот тут, на балкончике. Что-то мне худо, Ань...
Васильев постоянно тянул "дурь", приставал к Ане и рычал в каком-то первобытном томлении. Дима Вересов рассказывал, что недавно Антон собирался жениться, но невеста прогнала его. Все меньше предложений в кино, актер буквально уговорил Рената, продюсера фильма, взять его на главную роль. Он был известен и даже любим, вполне звездное имя, но работать с ним был сущим наказанием. Васильев прятался в костюмвагене от Рената, который строго-настрого запретил ему курить траву на площадке. Костюмеры боялись актера, непонятных вспышек гнева, его приставаний и утробного мычания.