Талисман
Шрифт:
Рот Джека наполнился вкусом гнилого винограда. Он икнул, некоторое время он не мог заставить себя проглотить жидкость. Теперь этот отвратительный вкус наполнил все его нутро — Джек протяжно застонал. Он все еще слышал рев Элроя, но уже откуда-то издалека, как будто существо было на одном конце оутлийского тоннеля, а он стремительно падал к другому. Джек ощутил падение, и в голове мелькнула мысль: О Господи, что, если я перенесся на край обрыва или на вершину горы?
Он прижал рюкзак и бутылку к груди, закрыл в отчаянии глаза, и мысль, которая терзала его весь день и весь вечер, завертелась, словно карусель,
Шесть да шесть когда нас было шесть и больше никого не было и мы были в Калифорнии кто это играет на саксофоне папа это Декстер Гордон или это почему мама говорит что мы живем на краю пропасти и куда ой куда ты уходишь с дядей Морганом о папа он так иногда на тебя смотрит как будто у него в голове край пропасти и в его глазах землетрясение и ты умираешь в нем папа!
Падающему, кружащемуся, вращающемуся в центре пурпурного облака Джеку Сойеру, Джону Бенджамину Сойеру, Джеку, Джеки
…было шесть когда все это началось и кто же играл на том саксофоне папа? Кто же играл на нем когда Джеки было шесть когда Джеки…
Глава 11
Смерть Джерри Бледсо
Было шесть, когда все это на самом деле началось, когда завертелись колеса той машины, которая сейчас притащила его в Оутли, а потом вынесла оттуда. Громко пел саксофон. Шесть. Джеку было шесть. Сначала его внимание было приковано к игрушке, которую подарил ему отец, — маленькой модельке лондонского такси. Машинка была тяжелой, как кирпич, и на гладком деревянном полу нового офиса хороший толчок мог заставить ее катиться через всю комнату. Середина августа, дело к вечеру, машинка катается по гладкому полу, хорошо дышится в кондиционированном воздухе офиса. Кончилась работа, исчезли люди на том конце телефонных проводов, дела которых не могут подождать до завтра. Джек толкнул тяжелое игрушечное такси вдоль лакированной деревянной плашки паркета, слушая шуршание твердых резиновых шин в саксофонном соло. Черная машина ударилась о ножку кресла, крутанулась и остановилась. Папа сидел, положив ноги на стол, а дядя Морган пристроился в кресле в углу. Оба они потягивали что-то из бокалов. Скоро они опустят их, выключат проигрыватель и усилитель, сойдут вниз по лестнице и разъедутся на своих машинах.
Когда нас было шесть и все были такими, как были, и это было в Калифорнии.
— Кто это играет на саксофоне? — услышал Джек голос дяди Моргана. В глубине сознания этот знакомый голос звучал как-то по-новому, что-то тихое и скрытое послышалось Джеку. Он взял игрушечное такси за крышу, и пальцы его почувствовали такой холод, словно это был лед, а не сталь.
— Декстер Гордон, — ответил отец. Но голос был дружеским и чуть ленивым, как всегда. Джек зажал игрушку в руке.
— Хорошая пластинка.
— «Папа играет на трубе». Старая прекрасная вещица, не правда ли?
— Я постараюсь ее достать.
И Джеку показалось, он понял, что странного в голосе дяди Моргана, — ведь он никогда не любил джаз, он только притворяется для отца. Джек заметил это давно, в раннем детстве, и ему казалось странным,
— Представь себе, каким станет там этот парень! — сказал дядя Морган, впервые за весь день обратив на себя внимание Джека. Фальшивые нотки не исчезли из его голоса, но не лицемерие и притворство Слоута заставило Джека поднять голову и крепко сжать в руках тяжелую игрушку. Слово «там» влетело в его голову и теперь звенело в ней как колокол. Потому что «там» означает Страну Мечты Джека. Он прекрасно знал это. Отец и дядя Морган забыли о том, что он здесь, под диваном, и теперь они будут говорить о Стране Мечты.
Отец знает о Стране Мечты. Джек никогда ничего не говорил об этом ни отцу, ни матери, но отец знал о ней. Потому что должен был знать, вот и все. И еще: не ум, а сердце подсказало Джеку, что его отец хранит Мечту, охраняет ее.
Но язык сердца почему-то трудно переводить на другие языки.
По какой-то причине, такой же сложнообъяснимой, как перевод с языка сердца на язык ума, сочетание Слоута и Мечты обеспокоило мальчика.
— Да, — добавил Морган Слоут. — Этот парень все там перевернет, правда? Они даже, наверное, сделают его герцогом Сожженных земель. Или еще кем-нибудь.
— Думаю, все-таки нет, — возразил Фил Сойер. — Только если они будут любить его так же, как мы.
Но дядя Морган не любит его, папа, подумал Джеки, вдруг поняв, что это очень важно. Он совсем его не любит, нисколечко, он считает, что эта музыка слишком громкая, ему кажется, что она что-то у него отбирает.
— О, ты знаешь об этом гораздо больше, чем я, — сказал дядя Морган голосом легким и спокойным.
— Да, я чаще там бывал. Но и ты не стоишь на месте. — Отец улыбнулся.
— Да, я узнал несколько вещей, Фил. И знаешь, я никогда не перестану благодарить тебя за то, что ты мне все показал.
На первый слог слова «благодарить» пришлась глубокая затяжка, ставшая облаком дыма, а на последний — звон разбитого бокала. Все эти знаки ничего не значили по сравнению с радостным, блаженным удовольствием Джека. Они говорили о Мечте. Это просто изумительно, что она существует. О чем они говорили, Джек не понимал, их разговор был слишком взрослым, но шестилетний Джек ощущал чудо и радость Страны Мечты. Волшебная страна существовала, и Джеки делил ее со своим отцом. Одно это было уже половиной всей его радости.
— Итак, я попытаюсь четко обозначить то, что мы знаем, — сказал дядя Морган, и Джеки представил себе слово «четко» в виде двух змеящихся линий. — Они пользуются волшебством, как мы пользуемся физикой. Мы говорим о феодальной монархии, пользующейся колдовством и магией вместо науки.
— В точности так, — сказал Фил Сойер.
— Предположительно, они живут так на протяжении многих веков. Их жизнь не претерпела особых изменений.
— Если не считать некоторых политических перемен, да?