Тальниковый брод
Шрифт:
По дороге Лиза долго размышляла, как странно играют слова: «всё тихо», а ведь только что отзвучал жуткий вой. И пыталась запомнить путь которым их вели.
Сначала была узкая тропинка. Потом утоптанная дорога среди могучих, кряжистых деревьев, под которыми было не просто темно, а сплошной мрак. Потом мальчишки свернули на другую тропку, и компания пошла среди каких-то кустов, которые, кажется, цвели. Лиза чувствовала сильный сладкий аромат, от которого снова сжималось сердце: этот приторный запах не должен был быть ей знакомым, но она… помнила его… В начале этой тропы девушка остановила всех и обернулась к брату:
— Серый, дай мне Лильку.
— Я не устал, — сипловато сказал братишка.
— Я знаю. — Лиза не собиралась унижать его мальчишеское достоинство сильного человека. — Просто на всякий случай ты должен держать в руках оружие. Я драться не умею — ты умеешь.
Она забрала у брата, успокоенного её словами, спящую Лильку и дальше несла её сама. Она знала, что Серый мог обидеться за недоверие к его силе. И тихонько радовалась, что нашла нужные слова. Впрочем, эти слова не её. Когда-то она читала о том, что в стародавние времена женщины носили тяжести, потому что было опасно и потому что вооружённый мужчина, шедший рядом, всегда был готов выступить защитником.
На подходе к дому, который в наступившей ночи Лизе показался настоящим замком, гостей предупредили, что в дом войдут они, естественно, с чёрного хода.
Высокая тяжёлая дверь заставила сердце Лизы забиться чаще. Когда Макин или Зайд открыли её, она с суровым шорохом отъехала в сторону.
— Я возьму тебя за руку, потому что там темно, — прошептал Ориан.
И Лиза ощутила, как холодные пальцы мальчишки прикоснулись к её запястью.
Немного удивившись: он же видит, что она несёт сестрёнку! Она не может взять его за руку! — затем Лиза почувствовала, как он слабо потянул её за собой, не пытаясь захватить её ладонь, а просто позволяя ощущать нужное движение и направление.
Потом показалось, что они идут по бесконечному залу — огромному, с высоченными потолками. Если бы не тучи на небе, которые вне дома виднелись простыми облаками, в этом зале было бы светло. А так — везде застоялись смутные тени, уходящие кверху. И, насколько Лиза поняла, в зале были колонны. Некоторые Ориан обходил…
— А куда ты ведёшь? — прошептала она, благо он шёл очень близко.
— Зайд сказал — кузен ещё дышит…
Сердце ухнуло. Вся бравада, которая заставила Лизу набраться смелости и напроситься чуть не в гости, испарилась бесследно. Много ли она о болезнях знает? Примерное представление имеется и всё. А тут ведут к человеку, который вот-вот… умрёт. Она же не умеет ставить диагнозы! Наслушалась болтовни соседок об их болезнях и возомнила… Маленькая глупая девочка, возомнившая о себе Бог знает что… Ой… Что теперь будет… Одна надежда на сестрёнку.
Ободрившись при этой мысли, Лиза пошла дальше. Ей почудилось, что шли очень долго, переходя из одного громадного помещения в другое. И всё удивлялась: как тут может жить семья всего из трёх человек? Заблудиться же здесь можно! Если честно, то она уже потерялась — скажи ей уходить, она не вспомнит дороги назад!.. Продолжая прижимать к себе постепенно тяжелеющую Лильку, продолжая ощущать согревшиеся пальцы Ориана, она с минуту старалась запомнить хотя бы вот эту часть дороги по дому. Увы… Разок оглянувшись, она разобрала лишь тот же, что и везде, высокий потолок, и сплошные тени за спиной.
— Пришли, — негромко сказал мальчик, и идущие чёрными тенями впереди мальчишки открыли очередную дверь.
Пальцы на локте потянули вперёд, и Лиза, затаив дыхание, перешагнула порог. Ещё одно помещение. Едва вдохнув, Лиза с трудом удержалась от крика: в нос, даже сквозь медицинскую повязку, шибануло такой гнилостной вонью, будто она вошла в комнату с покойником. За спиной застонал Сергей и тут же чем-то зашуршал — кажется, поднял полу рубахи к носу?
Ориан жестом остановил Лизу и с появившимся на ладошке огоньком пошёл вперёд. Следя за ним, Лиза постепенно начинала видеть, что на этот раз они попали в помещение гораздо меньше тех, кто успели пройти. Оно тоже с высоким потолком, но квадратное, и первое, что бросилось в глаза — это некое сооружение возле стены слева. Ориан подошёл к нему, и Лиза поняла, что это кровать, только очень большая. Другая мебель тоже была, но испуганная предстоящим и пытавшаяся держать чувства в кулаке Лиза сконцентрировала всё внимание только на кровати. То, что сейчас должно произойти (думалось ей), будет решать судьбу не только одного, заболевшего человека.
— Иди сюда, рейна… — тихо позвал Ориан.
Лиза, поколебавшись, передала сестрёнку стоявшему рядом Сергею и несмело пошла к кровати. Итак, что она должна знать: этот рейн Дирк появился странным образом после катастрофы и сразу понял, что уже болен. Несмотря на своё состояние, он старался как-то защитить поместье Ориана и спасти мальчика и свою мать. Но болезнь оказалась быстротекущей, и кто-то, возможно — слуги, перенёс кузена Ориана сюда, вместо того чтобы традиционно сжечь больного… Внутри всё содрогнулось, а сердце зачастило, потому что только сейчас дошло, что здесь сжигают ещё живых.
Уже все трое мальчишек стояли с огнями в руках. Но только Ориан светил с ладони. Зайд и Макин держали в руках свечи. Как только девушка приблизилась, машинально спуская с плеч рюкзак, они передвинули свет таким образом, чтобы полностью показать целительнице лежавшего на кровати мужчину.
Лиза вздрогнула. Стены помещения прятались за занавесями, и ей показалось, что одна из занавесей мягко пошла волнами. А потом девушка успокоилась. Скорее всего — сквозняк. Тем более — она увидела это движение краем глаза… И приблизилась к кровати.
Мужчина лежал под простынёй. Кажется. Или под тонким покрывалом. Ткань, закрывавшая его, выглядела простой, серого цвета — в подрагивающем сумраке под свечами. Голова тоже скрывалась под ней. Лиза даже представить боялась, что под этой простынёй. Пока она видела, что больной мелко и часто дышит.
Ориан осторожно отвернул простыню, которая явно прилипала к коже, на мужчине до пояса и поднёс огонёк к его телу.
Лиза трясущимися руками нащупала на лацкане своей блузке булавку и, нисколько не сомневаясь, с силой воткнула её иглу в кончик своего пальца. Резкая, острая боль помогла не упасть в обморок, когда полутёмное пространство закачалось перед глазами, а потом и вовсе поплыло; когда чуть не подломились ноги…
А она-то ещё, подойдя, мельком удивилась, что мужчина под покрывалом выглядит страшно толстым. Нет, он не толстый. Он опух из-за пожирающих его… Первое определение, которое вспомнилось, оказалось детским, — чирьи. Гнойников было столько, что появилось впечатление: живой кожи не осталось. Но нет, она была — натянутой до предела, а кое-где и порванной — по-настоящему, с сочащейся из трещин кровью, а не только источенной гнойниками, которые блестели из-за вытекающей из них слизи… В лицо ему она смотреть не стала.