Там, где была тишина
Шрифт:
— Они, конечно, имеют дело с геологическими эпохами, — саркастически усмехнулся Сатилов. — Пять-шесть лет для них пустяки. А сера — вот она, под руками и рядом железная дорога. Железная дорога есть, а шоссейной нет.
Он в упор посмотрел на Макарова.
— Дорожники что-то там крутят и вертят, сам черт не разберет. Один вариант, потом второй вариант, а дороги нет. Нам ваши варианты не нужны. Нам нужна дорога. Можете построить — стройте, а нет — убирайтесь отсюда.
Макаров стиснул зубы, но промолчал. Сатилов схватил лежавший на столе карандаш, поломал его на мелкие кусочки.
— Местная власть ничем не помогает стройке, — яростно бросил он в сторону Ниязова. — Почему не даете людей на постройку дороги? Нахозяйничали так, что народ разбегаться начал…
Он замолчал. В землянке стало тихо. От нервного движения его руки опрокинулся стакан с водой, и вода разлилась по столу, маленькой струйкой стекая на пол. В тишине было слышно ее едва уловимое журчание.
Сатилов задумался. Макаров понимал, что его гневные слова по адресу дорожников и геологов были рождены потребностью излить на кого-либо свой гнев, вызванный гораздо более сложными затруднениями.
— Мы сегодня будем говорить о перспективах нашего района и о наших неотложных делах, — продолжал Сатилов. — Кто возьмет слово?
— Разрешите мне, — тотчас же поднялся с места Сафьянов. Щелкая замками огромного портфеля, извлек оттуда несколько листков голубой бумаги и начал: — Я должен сказать, что поражен теми переменами, которые произошли здесь за время моего отсутствия. С того момента, как мой уважаемый коллега Степан Павлович Мирченко своим сенсационным взрывом обнаружил здесь довольно основательные залежи серы, в основном подтвердившие мои предположения, прошло только два года, но какие изменения! — Он театрально развел руками. — Мы с уважаемым Степаном Павловичем пробирались здесь тогда в этих совершенно диких горах с гранатами, да, да, дорогие товарищи, с гранатами за поясом и винтовками за плечами, каждую минуту ожидая смертельного налета, а теперь… — Он снова наигранно развел руками. — Я ехал сюда по довольно сносной дороге, и вот даже наше совещание мы проводим, гм, в довольно приличной землянке, и сегодня, кажется, уже была пробная, правда, примитивная плавка. Прогресс огромный, и напрасно товарищ Сатилов сетует на какие-то козни. Козней никаких нет. Все дело в том, что вы здесь на месте несколько, так сказать… — Он замялся, видимо выбирая «наиболее удачное выражение, — несколько преувеличиваете размеры и значение этого месторождения. Так сказать, придерживаетесь пословицы: «Каждый кулик свое болото хвалит».
Сафьянов потупился и с виноватой улыбкой, словно ему предстояло сказать людям неприятные, но справедливые слова, продолжал:
— Дело в том, что я и мои товарищи, — он подчеркнул эти слова, — считаем, что сера в районе Горного, как вы назвали это месторождение, возникла после того, как образовались породы, содержащие серу. По нашему мнению, сера возникла здесь в результате восстановления иона [3] SO4 (надеюсь, все меня понимают) углеводами, проникшими в толщу гипсов и ангидридов по тектоническим трещинам. Из этого следует, что сера в Горном, главным образом, встречается, только в трещинах и то не всегда.
3
Ионы — электрически заряженные атомы, существующие в твердых телах, жидкостях или газах.
— Что же из этого следует? — поднял на него внимательные и настороженные глаза Сатилов.
— Ничего ужасного и особенного, — доверчиво улыбнулся ему Сафьянов, — просто это говорит о том, что не следует поднимать вокруг этого вопроса слишком большой шум.
— Простите меня, — вскочил Мирченко, — но я никак не могу согласиться с тем, что только что высказал наш уважаемый гость. Не могу согласиться и не соглашусь.
В землянке раздался одобрительный гул.
— Вы, товарищ Сафьянов, были здесь в тридцатом году, — побледнев, горячился Мирченко. — Вы были вот здесь, где мы сейчас находимся, то есть на площади первого участка, самого богатого по запасам серной руды. И что же вы сделали?
Мирченко снял очки и смотрел на Сафьянова воспаленными и гневными глазами..
— Ваши разведочные выработки были неглубоки, и их было слишком мало. Видимо, вы очень спешили, опасаясь этих самых, как вы выразились, смертельных налетов.
Послышался откровенный смех. Сафьянов гневно передернул плечами.
— И вот ваша, с позволения сказать, разведка дала вам право перечеркнуть всю эту площадь, забраковать ее, то есть отнять у государства тысячи тонн серной руды!
Кто-то гневно вскрикнул. Сатилов постучал по стакану.
— Дайте мне высказаться, — отмахнулся Мирченко. — И сколько нужно было затратить трудов, чтобы доказать, что вы не правы! Но мы это доказали. Теперь вы перенесли борьбу в область теории. Что же, давайте сразимся и здесь…
Амурский захлопал в ладоши, но на него сразу зашикали.
— Что означают теоретические выкладки Сафьянова о происхождении местной серы? — говорил Мирченко. — Они означают, что сера здесь может находиться только в местах, где в толщу проникали углеводы, то есть, главным образом, по трещинам вдоль стен оврагов, а в глубине массивов будут нерудные, то есть пустые породы. А это значит, что не может быть и разговора о создании здесь большого химического комбината, ибо нет для этого достаточной сырьевой базы. Но так ли это, товарищи?
— Не так! — крикнули сразу несколько человек.
— Мы заявляем, — продолжал Мирченко, — что сера возникла здесь одновременно с образованием вмещающих ее пород. В лагунах обмелевшего и отмиравшего верхнеюрского моря образовался первичный тип данного серного месторождения. После ряда изменений оно приобрело современный характер. Вы говорите, что здесь осернены только стенки крупных оврагов? А мы заявляем обратное — минимум осернения на поверхности, максимум на глубине, где залегает мощная сероносная толща и где залегающие рудные тела менее окислены и руда содержит гораздо больше серы!
Теперь уже захлопали в ладоши все. Мирченко, гневный, вспотевший и возбужденный, оглянулся на товарищей, чтобы остановить их, но только махнул рукой.
Когда установилась тишина, он снова заговорил.
— Это месторождение пластового типа и занимает огромную площадь. Конечно, оно требует дальнейшего изучения, но уже сейчас можно сказать с уверенностью, что это крупнейшее месторождение в нашей республике.
Сафьянов поднялся, нервно щелкая замками портфеля.
— В ответ на пламенное выступление моего коллеги, — произнес он, не поднимая глаз, — я могу сказать только одно: он меня ни в чем не убедил. Я и мои товарищи, — он снова подчеркнул эти слова, — придерживаемся своей точки зрения.
— А что вы скажете о калии? — крикнул кто-то на задней скамье.
— Минуточку…
— Ну, так же нельзя! — вскочил, размахивая руками, инженер Соломин, молодой, высокий, взлохмаченный и небритый. — Так же нельзя, — столько говорить о сере и ни единого слова о калийной соли!
Все дружно рассмеялись, словно ожидали повода для этого.
— Да, да! — еще сильнее замахал руками Соломин. — А ведь ее здесь миллионы да, слышите, миллионы тонн. Я могу назвать десятки месторождений, среди них такие, как Базар-Тюбе, Окуз-Булаяк, Ляйли-кан.