Там, где сердце
Шрифт:
И я погнал. Километр за километром. То место, о котором я думал, мы проскочили. В любом случае, места здесь одно лучше другого. Даже не знаю, как далеко мы заехали. Но, когда остановились, вокруг была абсолютная темень. Найл молчала всю дорогу, глядя в окно. Ветер трепал ее волосы, высвобождая из косы все больше и больше прядей. В конце концов я замечаю небольшую грунтовую дорожку и сворачиваю на нее, с грохотом катясь по ухабам и корням деревьев. Она все еще держит мою руку в своей, и я не собираюсь этого менять; мое сердце стучит где-то в горле, потому что все это так непонятно и странно, что я сам не знаю, какого хрена делаю. Дорога заканчивается у ворот, прикрепленных одной стороной к дереву петлями, а другой — замком. Я паркуюсь рядом, вырубая фары и двигатель. Найл вздрагивает, словно приходя в сознание, и оглядывается вокруг. Кромешная тьма, но дорога по ту сторону ворот ведет через холмы, позади нас пустое шоссе, с двух сторон поля и звездное небо над нами.
— Где мы? — спрашивает Найл.
Я пожимаю плечами.
— Понятия не имею.
— Замечательно, — смеется она, но смех больше похож на вымученный хрип.
Я рывком открываю дверь, выхожу, подхожу к ее стороне и открываю дверь для нее. Протягиваю ей руку. Она сидит, вертя стетоскоп в руках, и смотрит на меня.
— Давай, — говорю я.
— Что это значит, Лок?
Я подхожу к кузову, вытаскиваю тяжелую корзину и одеяло, а потом беру ее за руку.
— Это пикник. Пойдем уже, я проголодался.
Она позволяет взять себя за руку и отвести на середину поля. В руке у меня электрический кемпинговый фонарь, дополняющий свет полной луны. Найл смотрит, как я расстилаю одеяло и ставлю на угол корзину, затем сажусь и начинаю вытаскивать еду. Она просто смотрит.
— В самом деле?
Я пожимаю плечами.
— Да.
— Если ты надеешься на повторение того, что было на днях, то тебе лучше еще раз подумать, — она садится рядом, но не слишком близко. Открывает корзину, отрывает виноградную гроздь и закидывает ягоды себе в рот. — Это было ошибкой.
Пытаюсь вести себя так, будто ее слова не причиняют боли, но это не срабатывает, так что я изображаю тупого.
— Повтори, что?
Она бросает на меня взгляд, наверное, в попытке понять мою игру.
— Ну… когда мы… — она разочарованно стонет. — Боже, ты невозможен. Тебе прекрасно известно, о чем я.
— А почему это было ошибкой, Найл?
Я хочу знать, потому что предполагаю, каков будет ее ответ.
— Просто было и все, — она возится с упаковкой сыра, пытаясь открыть. Я забираю ее у нее из рук, вытаскиваю из кармана свой универсальный нож и вскрываю упаковку. Отрезаю ломтик сыра для Найл и передаю ей. У меня не было других намерений, но она, вместо того, чтобы просто взять его, наклоняется и берет сыр из моей руки ртом. Непроизвольно, словно это была ее естественная реакция. Но потом, когда сыр оказывается во рту, она осознает, что сделала, и замирает. Не шевелясь, бросает на меня взгляд. А потом снова начинает жевать. — Ничего не говори, — она жует, прикрывая рот рукой. — Я не знаю, почему сделала это.
Я тоже.
И при этом не знаю, почему это заставило стучать мое сердце, как сумасшедший барабан. Так не должно быть, но оно есть. Она отклоняется от меня, возвращаясь к винограду.
— Так почему это было ошибкой, Найл? — снова спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Ну, просто было, — она делает паузу и смотрит на меня. — Почему мы говорим об этом?
— Ты сама начала этот разговор.
— А ты вывез меня на пикник, словно нам по шестнадцать и это наше первое свидание.
— Оуч, — выдыхаю я. — Мне просто хотелось сделать тебе что-нибудь приятное.
Она опускает голову и бросает ощипанную веточку винограда в корзину.
— Это просто… усталость. С нетерпением жду, когда приму душ и лягу в кровать. С бокалом вина, книгой и моим котом.
— Ты имеешь в виду, что именно так проводишь каждый вечер?
— Да, а что в этом плохого? — ее голос резкий и сердитый — она обороняется.
— Само по себе ничего. Но ты не можешь прятаться за этим всю жизнь. Только работать и возвращаться домой, чтобы почитать и выпить дешевого вина в обществе своего кота.
— И вылазка на этот пикник должна была стать чем-то вроде лекарства? Частью твоего плана по поддержке бедной вдовы Найл?
— В принципе, да.
Она поднимается на ноги.
— Пошел ты!
Я встаю, запоздало понимая, что не должен был этого говорить.
— Найл, подожди, — я нежно и осторожно беру ее за плечи. — Я не это имел в виду.
Она гневно поворачивается на месте.
— Но именно так это и выглядит, Лок! Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна твоя поддержка. Я отлично справляюсь сама, спасибо большое!
— Сама? — не знаю, почему делаю на этом ударение, но, кажется, я прав.
— Да! — она отшатывается, часто моргая. — Да… — на этот раз она звучит менее уверенно.
— Я не пытаюсь изменить тебя, Найл. Я просто хочу…
— Чего? — она тычет пальцем мне в грудь. — Чего ты хочешь? Потому что я не могу понять.
Я отклоняюсь назад и отворачиваюсь.
— Я тоже.
Сажусь на одеяло, вытаскиваю бутылку вина и один стакан. Открываю пробку, наливаю полный стакан и передаю ей.
— Вот.
Она садится рядом, берет стакан и выпивает.
— Спасибо.
Между нами долго-долго витает напряжение. Затем она вздыхает.
— Итак, если ты не знаешь, чего хочешь от меня, и я тоже не знаю, чего ты от меня хочешь, тогда что мы делаем?
— И этого я тоже не знаю.
Я пью свою воду и стараюсь не думать о том, как мне хочется выпить вина. Я его даже не люблю, но сейчас было бы неплохо. Конечно, она замечает это.
— Ты не взял себе вина?
Я пожимаю плечами и качаю головой, стараясь говорить спокойно.
— Неа. Я не большой любитель вина. Просто подумал, что тебе немного не повредит.
— Чертовски верно.
Я ложусь спиной на одеяло, смотрю на звезды и пытаюсь подобрать слова, которые нужно сказать ей… о том, что должен ей рассказать.
— Раньше я подолгу смотрел на звезды, — говорю я, чтобы просто как-то начать. — Длинными-длинными ночами, просыпаясь в одиночестве на палубе, когда на многие тысячи километров вокруг ничего.