Танцовщица Гора

Норман Джон

— Пожалуйста! — взмолилась я.

Наконец, я почувствовала, что он расстегнул большой зажим пояса на моей спине, соединявший обе петли мониста.

— Пожалуйста, — простонала я.

Мирус снял с меня пояс и бросил его рядом с мешком, в котором лежало ожерелье и заработанные и собранные мною со сцены монеты. Покончив с поясом, он пристально посмотрел на меня сверху вниз. Моя голова едва доставала до его плеч.

— Ты умоляешь меня? — спросил мужчина.

— Да! — воскликнула я.

— Кто меня умоляет? — уточнил он.

— Дорин умоляет, — выдохнула я.

— Дорин,

что? — не отставал он от меня.

— Рабыня Дорин умоляет господина! — уже простонала я.

— К моим губам, рабыня, — наконец, сжалившись надо мной, приказал Мирус.

С благодарностью и нетерпением я рванулась вперёд, к его губам, приподнявшись на цыпочки, наполовину повиснув в его руках, придержавших меня за подмышки, и растаяла от захлестнувшего меня удовольствия.

— Развяжите меня! — взмолилась я.

Я не смогла бы описать, как мне хотелось обнять его в тот момент, и прижаться к нему всем телом.

— Ты хочешь, чтобы тебя наказали? — осведомился мужчина.

— Нет, Господин! — разочарованно простонала я.

Мы слились в поцелуе, на некоторое время полностью потеряв связь с реальностью. Я перестала ощущать себя отдельным существом, на время поцелуя став частью державшего меня мужчины. Если бы часть моего сознания не следила за тем, чтобы держать руки за спиной, то я, скорее всего, потеряла бы сознание от счастья, что наконец-то оказалась в его власти. Казалось, что прошла вечность, и одновременно пролетело мгновение, когда он престал придерживать меня на весу, и немного отстранился.

— Я всё ещё связана! — простонала я.

— И можешь продолжать оставаться таковой, — прохрипел Мирус.

— Как будет угодно Господину! — прошептала я, уже ощущая в нём его нетерпеливое желание.

Но мужчина, вопреки своему и моему желанию, не прижал меня к себе, а отстранил ещё дальше, на вытянутые руки, окидывая меня горящим взглядом.

— Вы уже забрали рубин на цепи, что был на моём лбу, жемчуг, который был в моих волосах, — страстно прошептала я. — Получили монеты, брошенные посетителями на сцену, и собранные мною для Вас. Ожерелье, пояс, украшения, рабские бусы, колокольчики уже в коробке! На моём теле остался только шёлк! Вы же хотите забрать его у меня!

На лице Мируса появилась мечтательная улыбка.

— Сорвите с меня шёлк, — предложила я. — Возьмите меня прямо здесь, на полу, в коридоре! Я готова! Я умоляю об этом!

— А как насчёт, проверить монеты, — напомнил он.

— Конечно, Господин! — всхлипнула я, понимая, что мужчина только что напомнил мне, что я — рабыня.

— Открой рот, — скомандовал он.

Его палец быстро и умело пробежался по всем закоулкам моего рта. Мирус отличался педантизмом. Ещё ни разу он не пропустил моего обыска на предмет утаённых монет.

— Стой спокойно, — велел он.

— Да, Господин, — отозвалась я.

Мне рассказывали, что некоторые девушки иногда пытаются проглотить мелкие монетки. Лично мне кажется, что это глупостью. Ведь в этом случае, монета может быть достаточно легко и быстро извлечена из её тела такими простыми и весьма неприятными способами, как вызов рвоты или слабительным. Кроме того в случае малейшего подозрения её

экскременты могут быть подвергнутым внезапной проверке. Но даже если ей сильно повезёт и удастся утаить монету, то остаётся вопрос, зачем она ей нужна? Обычно у рабыни мало шансов воспользоваться ей. Кроме того крайне трудно найти место, чтобы спрятать такие объекты в клетке или конуре. Не стоит забывать и о том, что невольница постоянно находится под наблюдением, того или иного рода. За ней присматривают и свободные люди, и другие рабыни. И последнее, если кто-либо, например, торговцы, стражники или любой свободный человек заметит, что у неё имеется монета, или тем более монеты, то женщина должна быть готова к тому, чтобы иметь безукоризненное объяснение этой странности, которая, скорее всего, будет сообщена её хозяину. В большинстве городов рабыням запрещено даже касаться денег, за исключением ситуации, когда ей это по той или иной причине это позволено или приказано. Им просто не могут принадлежать деньги, точно так же, как и любому другому виду домашних животных.

Я замерла перед Мирусом, глядя на него сквозь слезы обиды, заполнившие мои глаза.

— Чем это Ты тут занимаешься? — поинтересовался Хендоу, внезапно подошедший из глубины коридора.

Я, даже не задумываясь, упала на колени и уткнулась головой в пол перед своим господином. Но руки я по-прежнему держала сзади, не забывая, что всё ещё связана желанием мужчины.

— Она танцевала, — пояснил Мирус. — Мы только что закончил её проверку на предмет утаённых монет.

— Подними голову, — приказал мне Хендоу.

Я немедленно выпрямилась, приняв предписанную мне позу, широко разведя колени, но держа руки за спиной. Женщина перед мужчинами, рабыня перед рабовладельцами.

— Полагаю, что все монеты сосчитаны, — заметил мой господин.

— Честно говоря, ещё считал, — признался Мирус.

— А почему она до сих пор не в зале? — спросил Хендоу.

— Сегодня вечером она больше не должна выходить в зал, — пожал плечами Мирус, — если только Вы не захотите послать её туда.

— Это согласно твоему графику? — осведомился Хендоу.

— Да, — кивнул Мирус.

— Ну, тогда ладно, — кивнул Хендоу, и, откинув занавес, вышел в зал.

— Встань, — приказал мне Мирус.

Я снова оказалась перед ним, всё так же держа руки за спиной. Мужчина окинул меня пристальным взглядом. Я немного выпятила грудь и отвела руки назад, подчеркивая свою фигуру.

— Пожалуйста, — всхлипнула я.

— Ты должна вернуться в рабский подвал, — сообщил мне Мирус, — и занять место в своей конуре.

— Но сейчас я ещё не нахожусь в своей конуре, — надулась я.

— И где же Ты сейчас находишься? — полюбопытствовал он.

— В Ваших руках, — ответила я.

— Не думаю, что Хендоу обрадуется тому, что я задержу тебя, — усмехнулся мужчина.

— Любой из работающих на него мужчин имеет право использовать меня, — напомнила я, — а Вы — один из его мужчин.

— Верно, — кивнул он.

— Разве Вы не вызовете меня в свою комнату сегодня вечером? — жалобно спросила я.

— Возможно, будет лучше, если я воздержусь от этого, — задумчиво сказал Мирус.